— Вот прямо совсем ничего делать не надо?
— Почти. Приходится терпеть эту звенящую при каждом удобном поводе хрень над дверью для получения льгот. Однако за безделье цена не слишком большая, согласись?
— Быть вечным узником убитой в хлам конуры, которая еще и звенит без умолку? О, дааа, звучит просто прекрасно, — я поставил кружку на прилавок. — Сколько за нее хочешь?
— Много ты в жизни понимаешь! — недовольны, что его точку зрения не поддержали, мужик врезал кулаком по стойке. От силы удара часть сухофруктов высыпалась из корзины. — Думаешь, самый умный? Ну так посмотри внимательнее на свою чудо-кружку. У нее, сука, дно дырявое! И хрен ты его чем заделаешь. Она отторгает любой материал кроме пива! Артефактный мусор, пригодный только для разрушения мужских сердец!
...
На всякий случай я перевернул кружку вверх дном и посмотрел сквозь нее на входную дверь — единственную не артефактную вещь в этом месте. И сквозь зеленое сияние самой кружки я увидел обычное дерево. Дыра была совсем небольшая, да только разом превращала артефакт в еще более бесполезный мусор.
А ведь я мог узнать об этой особенности, наливая внутрь прекрасное пиво...
Интеллект +1
Теперь понятно, откуда такие цифры ментального урона в описании. Будь я способен пьянеть, уже дважды проклял бы этот артефакт. Первый — за пустую трату денег, второй — за растрату пива.
Но даже так я почувствовал укол в самое сердце. Нет, никакой раны не было, чисто из мужской солидарности к разлитому разливному...
— Ты что делаешь? — хозяин лавки подозрительно уставился на меня, когда я прижал кружку к груди.
Но ответа моего не дождался.
Слишком рано, чтобы произносить пустые слова.
— Долго так стоять собираешься? — мужик все не желал униматься.
— Все уже, — я вернул кружку на полку, дабы другие тоже могли почтить память потери. — Минуту молчания выдерживал.
Хозяин расхохотался.
— Ну ты выдал, — он безуспешно пытался сдержать смех, но вскоре сдавшись, продолжил говорить сквозь него. — Вот именно за таких клиентов я люблю свою работу. Помогаете разговорами скоротать время до закрытия.
— Не думал тогда беседовать и с остальными, а не гнать взашей с порога?
Расстроенный порченой кружкой, я продолжал осматривать заваленные полки. Не повезло с зеленью, так может найдется артефакт качеством повыше? Не могли же местные мастера запороть предмет редкого качества?
Невольно вспоминается мой «легендарный» щит...
Мужик же, разогнувшись после затяжного приступа смеха поспешил продолжить диалог:
— Работа такая, надо было убедиться, что ты именно мой клиент, а не случайный бродяга, — он приоткрыл дверь за своей спиной. — Для справки, обычные люди не видят вокруг артефактов сияния.
...
Сука!
Глава 8 Men's club...
Но только дверь за хозяином захлопнулась, как другая, находящаяся у меня за спиной с грохотом повалилась на пол.
Я даже не успел обернуться, как оказался насажен на пику. Ее острое лезвие торчало из моей груди и светилось слабым голубым сиянием. Сиянием, смотреть на которое мне не позволил второй удар. Пехотинец, что ворвался следом за копейщиком, снес мою голову взмахом короткого топора.
Однако на этом экзекуция бедного тела не завершилась.
Отточенными до автоматизма ударами воин с топором разрубал мое тело на части. В его движениях чувствовалась стальная уверенность, что приходит с многолетним опытом. Опытом, что не позволяет расслабляться даже в победных ситуациях. На одних лишь рефлексах он продолжал кромсать мою левую руку, внутри которой продолжал биться Беня.
Лишенный должного количества корма цветок с трудом противостоял ударам артефактного оружия, оставляющего за собой обугленные отметины.
Но так будет лишь до тех пор, пока цветик не доберется до свежего мяса...
Беня замри!
Пришлось силой приказа утихомирить разбушевавшееся растение. Рано, еще слишком рано, но обещаю, как только я разберусь в ситуации, ты сможешь сожрать каждый бесполезный кусок мяса в этой комнате.
В комнату вошел мужчина в серой мантии, плавно перетекающей в легкий доспех. В одной руке он сжимал полыхающую ваджру, а другой уже отвешивал оплеуху копейщику. Властным взглядом он осматривал помещение, словно выискивая подлог в операции. Слишком уж хорошо все прошло, и опыт в общении с попаданцами не позволял ему расслабиться. Оттого покрытые ожогами и зажившими рубцами пальцы только крепче сжимали пылающее оружие, что являлось орудием его бога — Владыки воин и Гласу правосудия, Париса.
— Цэрэг Дитор, — при этих словах копейщик замер по стойке смирно. — Весь следующий месяц вы проведете в тренировочном лагере.
— Но ведь все прошло хорошо! — копейщик попытался оспорить решение, но ударом обратной стороны ладони был опрокинут в лужу моей крови.
— Лишь потому, что цэрэг Урих вовремя вмешался, — артефактом в руке он перевернул мою голову лицом к себе... и от этого касания впервые за долгие месяцы я вновь испытал боль... обманчиво мягкое пламя оружия... мне даже не с чем было сравнить это чувство. Слишком давно не доводилось испытывать ничего подобного и потому я не смог сдержаться. Против воли мое лицо дрогнуло.
В ту же секунду человек в балахоне одним ударом вонзил мне ваджру в глотку. Вырывающееся из нее пламя столбом впилось в низкий потолок комнаты, опаляя и заставляя отстраниться остальных стражников. Один лишь монах продолжал сидеть надо мной, невзирая на получаемые ожоги.
И только сожженная кожа и опаленные мускулы на лице не позволили мне вновь проявить эмоций.
— Все это видели? Даже разрубленное на части, оно продолжает сопротивляться, — он погрузил руку с оружием глубже в рану. — Этих тварей нельзя сравнивать с людьми. И единственное верное решение при встрече с такими — отрубить голову. Без промедлений, без раздумий, без лишних движений. Потратишь хоть секунду впустую и они сожрут твою душу, — мужчина в балахоне строго посмотрел на первого копейщика. — Вам это ясно, цэрэг Дитор?
В ту же секунду пламя стихло, словно его никогда и не было. Пришлось в спешке сбавлять силу исцеления, чтобы случайно вместо поддержания жизни не отрастить себе новое тело.
Однако монах своими действиями показал мне, кто здесь является главным, и кого необходимо убить в первую очередь.
— Раз все поняли, то с завтрашнего утра ожидаю вас на внеплановых тренировках, а сейчас... — на мгновение монах замер, но лишь для того, чтобы в следующую секунда занять боевую стойку. — Построение три! Враг рядом!
Не тратя и секунды впустую, отряд сформировал круг в центре которого был монах. Копейщики наставили пики на входные проемы, а воин с парными топорами готовился среагировать на любую угрозу.
Но ничего не происходило, и только звон колокольчика нарушал тишину.
— Урих, готовь порошок, здесь затесалась еще одна тварь, — в молитвенном жесте монах сжал пылающую огнем ваджру. — Дитор, Малик, прикрываете меня во время песнопения. Придется провести повторное изгнание духовной силы. Не знаю, как тварь смогла избежать последствий первого ритуала, но второй точно добьет ее.
В неведомой молитве зашевелились губы монаха.
И как бы сильно не снедал меня интерес, желание жите оставалось превыше. Монах уже смог причинить мне боль и этого более чем достаточно для принятия ответных мер. В любом случае оставшуюся информацию всегда можно выпытать...
— Сверху! — закричал я, восстанавливая из каждого обрубка по отдельному телу.
Большинство рефлекторно посмотрели на потолок. Они даже не успели осознать, что кричал незнакомый им голос. Слишком напряжены были нервы для излишних раздумий.
Большинство, но не монах...
Матерый воин словно только и дожидался, пока я проявлю себя. И незнакомый голос стал для него спусковым крючком. Прервав молитву, он устремил ваджру мне в голову. Ее пламя уже однажды опалило мне голову и повторять опыт мне не хотелось.