— Поэтому ты посадил ее под домашний арест? — с трудом отбиваясь от подкидываемого вина, я продолжал говорить. Уже очевидно, что сестра для него является больной темой. И опираясь на это, я могу подобраться к интересующей меня информации. — Запретил, как ты сам выразился, «ребенку» выходить наружу, и теперь удивляешься, почему она сбежала? Она ведь ребенок только по твоим меркам, а по факту является взрослой девушкой. Такая не будет бастовать голодовкой или выражать немой протест, а попросту... уйдет. Как она собственно и сделала. Ты же в ответ запер ее в... я даже не знаю где. В ином измерении? Или в ка...
— В безопасности, — одним словом эльф отрезал всю мою пустую тираду, не позволяя перевести разговор. — Я предложил альтернативу — защитника, с которым она будет в безопасности, а что в итоге? Очередной ребяческий скандал. Мира должна вырасти и ты этому только мешаешь.
Эльф держится, но больше его спокойный тон меня не обманет. Каждый укор в отношениях с сестрой он воспринимает острее пощечины. В моем состоянии может быть чревато выводить его на эмоции, но только так он сможет попасться на мою удочку. Главное не забывать подкидывать ему ложных попыток сопротивления, вроде просьб вернуть исцеление или провалившейся попытки узнать, где мы находимся.
— Легко винить других в своих ошибках, но заметь, пока ты говорил о защите и безопасности, я прикрывал ее своим телом. В прямом смысле. Не восстановись я тогда в пещере из ошметков прямо перед Мирой, и брошенный твоим крысом-защитником меч проделал бы в ней лишнюю дырку.
Я ухватился зубами за протянутую лозу с бокалом вина и натянул ее.
Подобное поведение возмутило бедное перекати-поле, но я не мог позволить себе и дальше терять кровь. Попаданец или нет, смертельный порог есть у всех. Потому, зафиксировав ногой положение монстра, а зубами — достаточно тонкую и податливую лозу, я оттянул локтем импровизированный жгут и принялся наматывать его на предплечье.
Странные действия немного позабавили эльфа и скрежет зубов плавно перерос в оскал, отдаленно напоминающий улыбку.
Улыбку злобного, жестокого, уставшего, но все также охочего до моей крови монстра.
— Брошенный Мелвином клинок не смог бы навредить сестре. Физическая травма просто бы перенеслась на мое тело через связующие артефакты. Это знал я, знал Мелвин, знала Мира, но ты... своей выходкой ты заслужил еще больше моей ненависти и, как бы это противоречиво не звучало, уважения, — эльф покрутил на пальце одно из пятерки серебряных колец.
Удивительным образом это действо смогло придать его лицу умиротворенный вид. Словно всего произошедшего и не случалось, а долгожданная цель сейчас находилась ближе, чем когда-либо...
— Знаешь, у меня от твоего уважения до сих пор челюсть сводит, — и, признаться, не только челюсть.
Медленно и безболезненно кровопотеря дает о себе знать легким головокружением. Все же жгут это лишь полумера, не решающая самой проблемы
И этого оказалось достаточно, чтобы заставить меня перейти от слов к действию.
— Ты изнасиловал мою малолетнюю сестру! И тем не менее сидишь передо мной живой и относительно невредимый, даже не представляя насколько сильно хочется свернуть тебе шею, — словно в подтверждение сказанного, вся его правая рука покрылась черной чешуей, а из кончиков пальцев вырвались острейшие когти. — Особенно, когда ты проявляешь свою остроумность, открывая поганый рот, пытаясь спровоцировать меня едва ли не каждой фразой. Во всем этом мире за долгую, эльфийскую жизнь я едва ли найду еще хотя бы трех разумных существ способных пробудить во мне столь сильную ярость... ты ведь опять меня не слушаешь?
— Ну, прости, сам не планировал тут помирать, но как видишь... — картинно держась за голову окровавленной культей, я накренился к земле.
Пусть после слов эльфа, я понял, что причина его лютой ненависти в недопонимании, объясняться уже слишком поздно. Представление началось, и если я попытаюсь сейчас прервать его, то не добьюсь ровным счетом ничего... если не сделаю все еще хуже. Потому как любые слова посреди моря обмана будут восприняты как дешевые отговорки.
Отговорки, на которые у меня больше нет времени, ибо я уже сделал свою ставку на эту маленькую постановку. И чтобы она смотрелась натуральнее, я попытался удержать равновесие, упираясь правой ногой в скользкую грязь. Итог был более чем закономерен. Я подобно срубленному дереву повалился в лужу, которую сам же и создал.
Осталось лишь надавить на больное — эльфийскую гордость и любовь к сестре.
— Можешь гордиться собой — спас Миру от единственного человека, который о ней действительно заботился, пока ты занимался непонятно чем. Ты только того, когда она спрашивать про меня будет, скажи, что я сражался как лев. Я же ей артефакт оставил, способный запечатать мою душу...
Пришлось экстренно прикусить язык и проплеваться кровью. Все нужные слова уже сказаны. Попытаюсь закатить монолог о своей «святости» и тут же спалюсь. Особенно если упомяну хотя бы пару сцен нашего с Мирой общения. Там о притворной смерти придется забыть. Разъяренный и уязвленный эльф, устроит мне линчевание с пристрастием, наплевав на всю подготовку и возможные последствия. Все же сначала делать, а потом думать у них семейное...
Чтобы не допустить этого, и нужен был весь этот разговор. Он станет маленьким мостиком между нами, посеет в разуме эльфа сомнения на мой счет. А там где есть сомнения, всегда найдется место и для раздумий. Все лишь бы сбить его с единой мысли, заставить задуматься о возможных ошибках, преимуществах и последствиях собственных действий.
И если я все правильно рассчитал, эльф не даст мне погибнуть по двум причинам:
1) Моя смерть несет в себе опасность для Миры. И, думаю, я уже знаю какую. Ведь сколько бы я ни бегал по лесу, на карте так и не появилось ни одной точки живого существа. Можно предположить, что они маскируются также как и сам эльф, чья красная точка уже давно исчезла с моей карты, однако вот какая деталь — этот лес персональная территория эльфа. Он ведь и сам долго не мог поверить, что я пробрался сюда неизвестным ему путем. А значит если здесь и находится еще кто-нибудь, то он будет представлять определенную важность для эльфа.
Что из этого следует?
А то, что в округе предположительно имеется несколько тел неизвестного состояния; Мира, не способная прийти в себя от истощения и крайне злая на брата; и, собственно, ее брат, способный потягаться в бою с Сущностью. Думаю, не стоит даже спрашивать, кого в таких обстоятельствах после моей смерти выберет Сущность в качестве своего следующего носителя.
2) Вторая причина вытекает из первой и была названа самим эльфом: он так и не понял, как я смог попасть сюда. Однако уже неоднократно видел, как я возрождаюсь буквально из ничего. Потому и не рискует, боится, что я могу попасть на остров в его отсутствие или того хуже — привести сюда еще большую толпу посторонних, разом уничтожив его уголок безопасности.
Во всяком случае, эти доводы звучали достаточно убедительно, чтобы я смог заставить себя в них поверить. Ибо любой не предусматривающий мою смерть план, именно ей и заканчивался. Так почему бы не устроить все на моих правилах?
И судя по впившимся мне в спину корням, эльфу действительно важно сохранить меня живым. Даже ветвь перекати-поле, что играла роль моего жгута, отвердела, и сетью крошечных кореньев впилась глубоко в мою руку. Что уж говорить про остальное тело. Сотни крошечных корешков испещряли его единой системой, беря под свой контроль даже малейшие движения.
Неприятное положение. Пусть я уже чувствую, как растение латает полученные мной раны, полная потеря контроля над собственными движениями не входила в мои планы.
— Не переживай, я же сказал, что не позволю тебе умереть сейчас, — эльф ухмылялся, глядя как корни накачивают меня питательными веществами и постепенно возвращают тело в сидячее положение. — Я услышал твои слова о заботе и спрошу об этом у сестры подробнее. Скорее всего, прочту ее мысли, чтобы избежать недопонимания.