В конечном итоге я воткнула в рукав булавку — если станет совсем худо, её можно будет подвигать, чтобы уколола кожу. Если и боль не поможет мне прийти в себя, то и ничто не поможет. В таком случае после спектакля маэстро будет ругаться, но я тогда попросту расскажу ему правду. Хотя я в любом случае расскажу, делать это мне никто не запрещал — то ли на самом деле было неважно, сохраню ли я всё в тайне, то ли дознаватели недоработали. Так или иначе, но отсутствием запрета стоило воспользоваться. И заручиться поддержкой Говарда — туго мне будет без неё, я уже привыкла, что он в курсе всех обстоятельств моей жизни…
.
Удивительно, но спектакль я отыграла почти как обычно — отвлекалась на его высочество всего пару раз, но и все периодически отвлекались. Даже Марлоу — и тот однажды залип на рассматривании Арчибальда. По этому поводу пошутила одна из актрис в антракте, и Ларк неожиданно не стал ни отрицать, ни огрызаться, а отшутился в ответ — сказал, что пытался представить себя охранителем, защитником Альганны и подчинённым Арчибальда и в итоге решил, что стоять на сцене и смотреть на принца со стороны ему нравится больше. Подобное высказывание вызвало взрыв откровенного хохота и немного расслабило обстановку — всё же, несмотря на то, что играли мы нормально, напряжение ощущалось. Не со стороны — внутри коллектива. Но в этом не было ничего удивительного, не каждый день к нам родственники императора в театр приходят…
Во время поклона я старательно пыталась не смотреть на Арчибальда, но в итоге сдалась — в процессе спектакля отвлечься от принца было проще и реальнее, чем после, когда весь зал как на ладони и лицо его высочества прямо перед тобой. Красивое лицо, мужественное… и улыбающееся. И какая же у него улыбка, Защитница! Спокойная и мягкая, но такой силы и обаяния, что хочется улыбаться в ответ…
И я улыбалась. Как дура. Широко и абсолютно радостно — будто была безумно счастлива видеть Арчибальда. Часть меня и была счастлива — та, которую опоили приворотным зельем. А вот вторая моя часть пребывала в лёгком ужасе от происходящего. Осадком на дне плескались неловкость за собственное поведение и страх за будущее. Я не сомневалась, что Арчибальд не станет меня ни к чему принуждать — но ведь за него это сделает приворотное зелье…
В гримёрную после спектакля я возвращалась на негнущихся ногах. Понимала прекрасно, что его высочество не может не зайти ко мне. Зря он, что ли, вообще сюда пришёл, ещё и букет прислал? Зайдёт, разумеется.
Я лихорадочно смыла с лица всю краску — никогда в жизни не стирала грим настолько быстро! — и оторвала накладные ресницы. Почему-то мне не хотелось встречать Арчибальда будучи в театральном гриме, хотя никакой логике это желание не поддавалось. Что в гриме, что без грима — я выглядела примерно одинаково хорошо. Грим-то в основном был нужен только для того, чтобы в свете софитов лицо не сверкало и чтобы губы с глазами были видны с задних рядов.
После суеты с гримом я вдруг вспомнила, что стоит ещё сменить обувь — от сценической ноги уже гудели. Скинула туфли и как раз собиралась залезть под трюмо, чтобы найти сменные балетки, когда услышала стук. Резко выпрямилась, забыв про обувь, и испуганно выдохнула:
— Д-д-да?
Дверь медленно открылась, и порог перешагнул тот, кого я ждала.
Арчибальд.
В гримёрной у меня всегда светло — иначе не загримируешься, — поэтому теперь я могла разглядеть его высочество во всех подробностях. И полностью насладиться влиянием приворотного зелья, из-за которого меня захлестнуло таким сильным и горячим чувством, что на пару мгновений даже в глазах помутнело.
— Добрый вечер, Айрин, — произнёс его высочество, останавливаясь посреди гримёрной, пока я пыталась справиться с собой. Во время спектакля булавку я не использовала, но сейчас поняла, что нужно, иначе совсем растекусь лужей у ног принца. И, схватившись за кончик с бусиной, торчавший из рукава, подвигала булавкой, чуть вспарывая кожу. Стало ощутимо легче — боль, оказывается, действительно может отрезвлять.
— Добрый, ваше… — Я запнулась, но всё же сказала, понизив голос: — Арчибальд.
Он довольно улыбнулся, и я едва не застонала — Защитница, какая всё-таки у него потрясающая улыбка! И маленькая ямочка на одной щеке… Мне с такой силой захотелось дотронуться до неё, что пришлось вновь использовать булавку.
— Рад, что ты вспомнила о моей просьбе. Я зашёл, чтобы сказать тебе — мне очень понравился спектакль. Честно, не ожидал. Я всегда думал, что «Варьете Родерика» — это что-то… на грани приличия. Оказалось, нет. — В голосе Арчибальда звучало удивление, вполне искреннее причём. — Не заметил в зале ни одного аристократа кроме себя. Они многое теряют. Владелец театра не думал дать рекламу для титулованных в один из журналов?
Я покачала головой.
— Нет, ваше… Арчибальд. Да и зачем нам здесь аристократия? И так каждый раз полный зал.
— Не любишь аристократию? — Он улыбнулся шире, и я, вздрогнув, опять кольнула себя булавкой. Защитница, я так кровью истеку…
Но ещё более сильный эффект, чем улыбка, у меня вызывали глаза его высочества — светло-карие, глубокие и умные, спокойные и тёплые, они смотрели на меня с интересом и симпатией, и, если бы не этот демонов приворот, мне, наверное, даже немного льстило бы подобное отношение со стороны принца.
— Не люблю, — подтвердила я, не смущаясь. Почему-то казалось, что Арчибальд поймёт. — И это взаимно, как вы… ты понимаешь.
Обращение на «ты» далось на удивление легко, слетев с губ за одно мгновение, и его высочество встретил эту вольность невозмутимым кивком и лёгкой улыбкой.
— Понимаю. Я теперь даже частично разделяю твои чувства, Айрин. Сложно оставаться беспристрастным, когда именно аристократия мечтает убить твоего самого родного человека.
— Самого родного? — Я удивилась. — Ты говоришь о…
— Об императоре. Верно.
Перед глазами как наяву возник магпортрет в газете — холодное и безэмоциональное лицо его величества, почти чёрные глаза… Император был таким на всех изображениях, не только на этом. Он всегда казался мне больше похожим на скульптуру, чем на живого человека. А для Арчибальда он — самый родной…
Впрочем… Я вспомнила свою мать, улыбчивую и обаятельную. Уверена, на магпортретах она выглядела чудесной девушкой, про которую и не подумаешь, что она может не любить собственную дочь. А отец? Он всегда был высоким и статным, и улыбка у него была обворожительная. Он вообще умел быть милым, когда хотел.
А император, наверное, не умеет. Или не хочет?
— Послушай, Айрин, — продолжал между тем Арчибальд, — ты завтра занята?
— Вечером да, я вновь играю в спектакле, — ответила я, ощущая, как взволнованно трепыхается сердце в груди. Демоново приворотное зелье… Не представляю, как его высочество разбирается во всех этих эмоциях, если я сама едва не рассыпаюсь на части под их действием. Хорошо хоть страха сейчас почти нет… — А утром встречаюсь с сестрой. Мы с ней будем вместе до обеда, а потом я сразу отправлюсь в театр.
Арчибальд на мгновение задумался, глядя мне в глаза.
— Сложно, — сказал он в конце концов, по-доброму усмехнувшись. — Тогда, если ты не против, погуляем немного по городу после спектакля?
— А я могу отказаться?
Даже не знаю, зачем спросила это. То ли шутила, то ли на самом деле надеялась, что…
— Конечно ты можешь, Айрин, — тут же откликнулся Арчибальд. Он явно не обиделся, но улыбка с его лица исчезла. — Правда, это будет немного странно. Но можешь. Однако не только ты можешь: я тоже могу — продолжать ухаживать за тобой.
Да, он прав. Во всём. Отказать было бы странно с учётом моей влюблённости — во-первых. Ну и во-вторых — даже если я откажусь сейчас, Арчибальд просто повторит приглашение в будущем. Он уже нацелился на меня, это яснее ясного.
— Ты знаешь, что означает подобное сочетание цветов, как в этом букете? — неожиданно поинтересовался его высочество, сбив меня с мысли. Я как раз собиралась извиниться за вопрос и согласиться. — Или тебя не учили такому? Я не подумал, а стоило бы.