Осознав это, Арчибальд немного успокоился и смог всё-таки насладиться спектаклем, особенно песнями. Родерик и Айрин несколько раз пели дуэтом, и их голоса так чудесно сочетались, а сами они при этом испытывали такой сильный восторг от совместной работы, что у его высочества невольно повышалось настроение и возникала улыбка на лице. Которая, правда, погасла, когда спектакль закончился, и Родерик, и без костюма чудовища не слишком красивый, однако очень харизматичный мужчина, подхватил Айрин на руки и, закружив её по сцене, поцеловал под свист и хохот публики. Судя по реакции и актёров, и зрителей, это была какая-то традиция, но Арчибальду всё равно стало не по себе. Он, как человек абсолютно другой профессии и, соответственно, совсем иного склада характера, не очень понимал подобного лёгкого отношения к поцелуям. Как будто они совершенно ничего не значили.
Овации и поклоны длились несколько минут, во время которых актёров, особенно Айрин и Говарда, задарили цветами, а потом занавес наконец начал закрываться. И перед тем, как ткань скрыла сцену из виду, Родерик посмотрел на его высочество — впервые за всё действие.
Взгляд мужчины оказался неожиданно острым и предостерегающим, и настолько, что Арчибальд моментально осознал: владелец театра не так прост, каким хочет казаться.
.
В гримёрную его высочество отправился минут через пятнадцать, дав Айрин немного времени, чтобы переодеться. Хотя никаких особенных костюмов в этом спектакле у неё не было — обычные светлые платья и цветочные венки поверх распущенных кудрявых волос, как символ чистоты и нежности. Ей даже играть ничего не нужно было — она и сама была такой, светлой и беззлобной девушкой. И несмотря на то, что Арчибальд ещё очень мало знал Айрин, он был уверен, что не ошибается.
Когда его высочество зашёл в гримёрную, девушка моментально отвернулась от трюмо, перед которым сидела, и Арчибальда окатило целой волной ярких противоречивых эмоций. Страх… нет, его было мало. Преобладало волнение, а ещё нетерпение, и отчего-то неловкость. Но и радость в этом удивительном эмоциональном коктейле тоже была.
— Здравствуй, — сказал Арчибальд, улыбнувшись, и пошёл вперёд, на Айрин. Она испуганно вскочила со стула, едва не повалив его, и страх в её эмоциях усилился. Но его высочество решил не останавливаться и, дойдя до девушки, поцеловал ей руку.
И замер, потому что ладонь Айрин совершенно чудесно пахла. Нет, не духами, а земляничным детским мылом, которым часто пользовались Агата и Александр, дети императора. Арчибальд очень любил этот запах, потому что он ассоциировался у него с домом, спокойствием и безопасностью, с семьёй и счастьем. И Айрин, вольно или невольно, в эту секунду показалась ему очень близкой, своей… Словно уже была частью того, что Арчибальд называл домом.
— Добрый вечер, — прошептала Айрин, и её ладонь в его руке чуть дрогнула.
— Я сегодня не прислал тебе цветы, — произнёс Арчибальд, продолжая улыбаться, и выпрямился. Посмотрел на девушку и почти утонул в глубокой синеве её ласково-смятенных глаз. Им вторили чувства Айрин, от которых внутри у принца всё замирало в предвкушении. — Был на севере, не успел. Но…
Арчибальд не договорил, запнувшись от неожиданности, поскольку страх у девушки внезапно взметнулся вверх, будто огонь, раздуваемый ветром.
— Геенна? — выдохнула Айрин, непроизвольно стиснув руку его высочества. — Она?..
— Нет, — кратко мотнул головой Арчибальд. — Ещё примерно неделя. Просто в ставке всегда есть дела, так или иначе. Вы ведь тоже не только при зрителях играете, верно? Так и охранители. Если мы не будем тренироваться и улучшать свои возможности, быстро растеряем собственную эффективность.
— Понимаю, — кивнула Айрин. Страх утихал, но тревога в её чувствах оставалась. — Значит, через неделю ты…
— Отправлюсь на север, да.
Она молчала, глядя на Арчибальда слегка расширившимися от волнения глазами. И он, ласково улыбнувшись её беспокойству, легко сжал ладонь девушки и поинтересовался:
— Ты готова отправиться на прогулку?
— Да, конечно. А ты… будешь под иллюзорным амулетом или...?
— А как ты хочешь, Айрин?
Она смутилась, и неуверенность в эмоциях стала преобладающей.
— Не знаю. Мне… нравится смотреть на тебя настоящего, — призналась девушка негромко, чуть порозовев щеками. — Но… если по требованиям безопасности лучше иллюзорный амулет, тогда…
— Знаешь, — невольно усмехнулся Арчибальд, — если я всё это озвучу Арену, возможно, он действительно решит перестраховаться и запретит мне появляться в городе под собственной внешностью. Но, пока этого запрета нет, я в полной мере воспользуюсь его отсутствием.
Айрин засмеялась, качая головой в притворной укоризне:
— Безответственно, ваше высочество…
Своей руки из ладони Арчибальда она так и не отняла.
.
Вечер был тёплым и тихим, почти безветренным, поэтому Арчибальд решил действительно просто прогуляться по городу и выбрал для этого Дворцовую набережную. Ему всегда нравилось здесь весной, когда река, уже не скованная льдом, начинала своё движение и в воздухе появлялся неповторимый запах талой воды и новой жизни. Этот аромат настолько контрастировал с тем, который чаще всего ощущал Арчибальд, находясь на плато поблизости от Геенны в момент прихода демонов, что невольно в противовес ассоциировался у его высочества с неизбежным течением жизни. С фатальностью, безразличной к тому, что люди вокруг рождаются и умирают. И, нет, в этом не было ничего плохого, наоборот — неспешное весеннее пробуждение реки заставляло верить и надеяться на то, что смерти, абсолютной и окончательной, действительно не существует. И будущее Арчибальда тоже когда-нибудь настанет… и окажется счастливым.
Лёгкий прохладный ветер пощекотал ресницы, и его высочество поднял голову, перестав наконец изучать тёмную водяную гладь под мостом, на котором стояли они с Айрин. Этот мост соединял Дворцовую набережную с районом Новой Грааги, находившемся на другом берегу реки, и в народе назывался Свадебным — за то, что сюда часто приезжали женихи с невестами, чтобы погулять по нему и повязать на перила ленту из причёски новобрачной, как символ счастья в будущей жизни. Раз в несколько недель эти ленточки снимал представитель хозяйственного комитета, чтобы в дальнейшем утилизировать, поэтому Арчибальд считал подобную традицию откровенно дурацкой.
— Как прошла твоя встреча с сестрой? — поинтересовался его высочество, повернувшись к Айрин. Она тоже стояла на мосту, задумавшись, но смотрела не на воду, а на небо. Её кудрявые волосы чуть колыхались на ветру, мягко ложась на плечи, и Арчибальд замер на несколько секунд, любуясь изящными локонами и почти идеальными чертами лица. Неидеальным на лице Айрин можно было назвать только носик с чуть вздёрнутым кончиком, и то с натяжкой — на взгляд Арчибальда, этот кончик придавал девушке даже какую-то особенную трогательность.
— Хорошо, — улыбнулась Айрин, и её глаза радостно сверкнули. — Мы с Рори очень дружны, хотя я её намного старше. Ей всего семь лет.
— Моей племяннице Агате тоже семь, — кивнул Арчибальд, невольно вспомнив вчерашнее покушение. Он пока был не в курсе, как продвигается расследование Дайда, но справедливо полагал, что, если бы хоть кого-то арестовали, он бы уже услышал об этом. Значит, пока нет. — Если захочешь и Арен будет не против, можем их потом познакомить. Агате полезно пообщаться со сверстниками.
Эмоции Айрин похолодели, наполнившись испугом.
— Познакомить?..
— Да, — усмехнулся Арчибальд, решив больше ничего не говорить. Потом сама дозреет, постепенно. — Кстати, скажи айлу Родерику, чтобы попробовал сделать из «Чудовища» вариант спектакля для детей. Я думаю, получится очень удачно. И в целом мне кажется, что, если вы расширите тематику спектаклей и начнёте делать детские постановки, это пойдёт театру на пользу.