Мы ели, пили невероятно вкусный ягодный коктейль — без капли алкоголя, но это его совершенно не портило, — любовались на открывающиеся виды и разговаривали. Порой, правда, и молчали, заворожённые красотой природы, что расстилалась вокруг нас за бортом водоката, но больше всё же общались.
Мы проехали на маленьком стеклянном корабле всю столицу, ещё и в пригород заглянули. Вдоль реки набережная освещалась фонарями на всём протяжении, не только в Грааге, поэтому плыли мы не в абсолютной темноте. Да и звёзд этой ночью было много, и Луна выглянула…
— А ты сам зачаровывал букеты, которые мне приносили? — поинтересовалась я после ужина, неожиданно вспомнив вопрос, что не давал мне покоя уже давно. — Просто в последний раз там была мелодия из одного нашего спектакля…
— Иллюзионист из меня не очень, Айрин, — покачал головой Арчибальд, мягко улыбаясь. Этим вечером он вообще чаще смотрел на меня, чем за окно. — Нет, я бы справился, но это было бы долго и хлопотно. Во дворце есть служба, которая занимается такими вещами по распоряжению членов нашей семьи. Отправляет подарки и посылки, всё делают, как им скажешь. Я просто объяснил, что мне нужно, — и всё. А мелодия… Музыку не обязательно слышать, чтобы воссоздать её звучание в иллюзии. Можно просто взять ноты.
Точно! Вот я идиотка.
— Ты просто не обучалась магии, — заметил его высочество без тени какого-либо превосходства. — Поэтому не разбираешься в принципах. Это нормально. Я тоже во многом не разбираюсь. Когда Арен поручил мне разработку закона о титулах, пришлось перелопатить кучу законов, чтобы вообще понять, как и что нужно сделать. Я разбирался только в том, что касалось охранителей, всё остальное было для меня, конечно, не совсем тёмный лес, но близко к нему.
— Например? — заинтересовалась я, и Арчибальд стал объяснять. И я заслушалась. Хотя, казалось бы, законы — скучнейшая тема. Но его высочество так увлекательно и местами даже задорно рассказывал…
— У тебя талант рассказчика, — заключила я, когда Арчибальд замолчал, чтобы сделать глоток коктейля и перевести дух. — Ты умеешь интересно говорить даже о том, что поначалу кажется безумно унылым. Например, законы. Этому тоже учат?
— Разумеется, занятия по риторике никто не отменял. Но во многом это врождённое, Айрин.
— Тогда расскажи мне про пробуждение Геенны, — попросила я, и принц удивлённо поднял брови. — Я следила за тем, что появлялось в газетах, но там было мало информации. Всех волновало только покушение на наследницу. Кстати, она действительно в порядке?
— Слава Защитнику, да, — подтвердил Арчибальд, внимательно глядя на меня. — Ты уверена, что хочешь слушать про Геенну?
— Конечно. Это интересно и… важно для тебя. А значит, и для меня тоже.
Не знаю, почему я это сказала. И именно сейчас. Были ли эти слова правдой? Да, безусловно. И они шли от сердца, а вовсе не от приворотного зелья.
— Хорошо, — вздохнул Арчибальд, словно чему-то обрадовавшись, и начал рассказывать.
Этот рассказ оказался гораздо интереснее предыдущего, но и волнительнее. Слушать про то, как из Геенны выходили демоны, которых с трудом получилось остановить, а потом ещё в зону активации перенеслись трое студентов-безумцев, было очень переживательно. Я представила, в каком стрессе находился Арчибальд, пока эта троица бежала навстречу демонам, и искренне ему сочувствовала.
— А что бы было, если бы они погибли? — не могла не поинтересоваться я. — Все или один из них?
— Ничего хорошего, — хмыкнул Арчибальд. — Во-первых, было бы разбирательство, кто там больше виноват — они, что перенеслись на плато, или я, точнее, моё ведомство, что не смогли их остановить. И, даже если бы было признано, что мы сделали всё возможное, а они погибли по собственному, так сказать, желанию, нам всё равно пришлось бы выплатить родителям компенсацию. Таковы правила — всем пострадавшим от демонов или их ближайшим родственникам выплачивается компенсация, независимо от степени и меры вины этих самых пострадавших.
— То есть кто-то может и специально на рожон лезть, чтобы получить компенсацию? — уточнила я, и Арчибальд, к моему ужасу, кивнул.
— Я смотрю, ты многое вынесла для себя после моего рассказа про закон о титулах, — тут же пошутил он, и я рассмеялась.
С его высочеством было так легко и хорошо, что, когда мы вновь причалили, я испытала острое нежелание расставаться. Но говорить об этом было слишком неловко и страшно, и я покорно позволила вывести себя из водоката, крепко держась за руку Арчибальда.
Грег стоял на том же месте, где и был оставлен его высочеством, и я даже пожалела охранника — ну и работа, не позавидуешь…
— Могу я проводить тебя, Айрин? — поинтересовался Арчибальд, и я кивнула. — Хорошо, тогда пойдём. Грег, ты переносись сразу во дворец, жди меня в зале для переносов.
— Да, ваше высочество.
Мы дошли до площадки, Арчибальд быстро построил пространственный лифт — стены его ярко засветились, я на мгновение зажмурилась… А когда открыла глаза, обнаружила, что стою посреди собственной прихожей.
— Как это ты так? — искренне поразилась я. Ведь всем известно: чтобы попасть в чужую прихожую, нужен допуск на перенос, а его выдают в хозяйственном комитете. Это ведь изменение настроек артефакта, который блокирует переносы в квартиру…
— Пусть это останется моей тайной, — засмеялся Арчибальд, а в следующую секунду привлёк меня к себе и поцеловал с такой жадностью, что у меня из головы моментально вылетели все вопросы. И ответы. Вообще ничего в голове не осталось… Только эмоции горячили кровь.
И, когда Арчибальд внезапно прервал поцелуй и выпустил меня из объятий, я даже разочарованно застонала и потянулась за продолжением.
— Айрин, Айрин… — прошептал его высочество и, улыбнувшись, потёрся своим носом о мой. — Мне лучше уйти сейчас, а то мы с тобой глупостей понаделаем…
— Каких? — всхлипнула я. Говорю же — ни одной связной мысли в голове…
— Я потом покажу, — засмеялся Арчибальд.
— Завтра?
— Вряд ли, — он покачал головой. — Всё, Айрин, я пойду.
Только после того, как его высочество исчез из моей прихожей, мысли вернулись в голову, и я осознала, что «вряд ли» Арчибальда относилось не только к глупостям.
Скорее всего, субботнего свидания у нас с ним не предвидится.
.
Мои предчувствия оказались верными — на следующий день мы с Арчибальдом не увиделись. Узнала я об этом в обед, когда в гримёрную принесли очередной шикарный букет, вновь зачарованный так, что из него вылетали бабочки и кружились по комнате. Но больше, чем бабочки, меня взволновала записка, написанная твёрдой рукой:
«Айрин, я сегодня не смогу с тобой встретиться. Но завтра обязательно! А.А.»
Я смотрела на две буквы «А», чёткие и ровные, без всяких завитушек, как обычно бывает в подобных записках, и понимала — скорее всего, текст написал сам Арчибальд. Вряд ли у кого-то ещё может быть настолько же простой и в то же время уверенный почерк.
Мне стало грустно, что Арчибальд не придёт, но ненадолго — маэстро гонял всех на репетиции нещадно, некогда было думать о чём-то ещё кроме роли.
А во время спектакля выяснилось, что в театр явился Гауф…
Роль у меня сегодня была одна из самых сложных — по моим меркам, разумеется, — много танцев, во время которых нужно не сбиться с такта и не грохнуться со сцены, поэтому появление Гауфа подействовало на меня в негативном ключе. Пару раз я всё-таки сбилась, не знаю, насколько это было заметно зрителям, — скорее всего, почти не заметно, — а вот маэстро наверняка потом спросит, что случилось. Если сам не догадается. Тем более что сразу после спектакля Гауф, естественно, пришёл ко мне в гримёрную.
Во время выступления я всё гадала, зачем он явился. Неужели узнал о том, что на суд приходил Арчибальд, и теперь планы первого отдела поменялись? Но, как я ни гадала, услышать то, что Гауф сказал, как только вошёл в гримёрную, не ожидала совсем.
— Айрин, в ближайшее время главный дознаватель планирует обсудить с императором наше с вами дело.