– Что ты, что ты, – всплеснула руками мать. – Ты только не волнуйся.
– Ничего я не волнуюсь. Я что, по-твоему, уже впадаю в маразм?
Сергей с жалостью смотрел на деда. Бедный дед. Невинная жертва эксперимента. Он начинает вспоминать вторую реальность, которую сейчас строит его родной внук.
– Кстати, – начал он, придумывая, как бы поделикатнее изложить ему суть дела, – ты знаешь, я видел такой странный сон, как будто я работаю в пединституте.
Из глаз деда ушло лунатическое выражение, и он вполне осмысленно взглянул на внука.
– И будто я преподаю физику у вас на кафедре.
– Так-так, – оживился дед.
– И вот, представляешь, – вдохновенно продолжал Сергей, – я захожу к вам на кафедру первый раз, знакомиться. И ты там совсем молодой. Как будто на тебе темно-синий пиджак в полоску…
– У меня это был единственный костюм, – подтвердил дед. – Потрясающе. А дальше?
– Ты как будто сидел за столом – знаешь, такой деревянный, а посередине дерматином покрыт.
– Какого цвета дерматин? – оживленно спросил дед.
– Темно-коричневый.
– Точно!
– У тебя была такая тетрадка – в такой же обложке, как этот дерматин, с лекциями?
– Была, была, – дед совсем оживился и перестал говорить умирающим голосом. – Ты лучше расскажи, что ты там делал?
– Ну, ты на меня сначала наехал.
– И правильно, наехал, – согласился дед. – Приехал там, весь… Слушай, – осенило деда, – а одет ты как был? – Он подозрительно осмотрел внука. – Вот как сейчас?
Сергей сегодня не успел переодеться после института и вынужден был признаться, что именно так он и был одет.
– Ах ты свинтус, – начиная что-то понимать, заявил дед.
Внук сделал невинное лицо. Вообще-то, ему бы следовало помнить, что дед ученый и заставить его поверить в параллельные миры, переселение душ и прочую мистику было невозможно.
Мама сердито смотрела на него и исподтишка грозила кулаком. Александр Павлович с независимым видом рассматривал обои, а дед, обретя былую мощь, встал посреди комнаты.
– Ну, орлы, – сердито сказал он, – рассказывайте. А ты, – хлопнул он внука по спине, – хоть и взрослый, а мал еще деда дурачить.
– Вообще-то, – сказал Сергей, – мне пора.
– Куда пора? – немедленно поинтересовался дед. – Вот в чем весь вопрос. Куда это тебе пора, а? А ты, Александр, – обратился он к зятю, – как ни старайся, а врать не умеешь.
– Вообще молчу! – обиделся зять.
– Вот-вот, – кивнул дед. – В этом все и дело. Я бы тебе ни одной тайны не доверил – знаешь, почему?
– Я, между прочим, еще ни о чем не проболтался, – гордо заявил Александр Павлович.
– Именно! Ты еще ни о чем не успел проболтаться, но по загадочному выражению твоей физиономии уже видно, что у тебя есть тайна, которая так и рвется наружу. И я тебе скажу, какая это тайна, – торжествующе сказал дед. – Вы, негодяи, задумали перемещения во времени, а мне ничего не сказали! Ну, я Барсову задам перца!
Сергею было очень любопытно посмотреть, как дед «задаст Барсову», но пока перед дедом стояли они с отцом, так что перца он скорее задаст им.
– Я же Барсову подписку давал, – жалобно сказал он.
– И я давал, – извиняющимся тоном сказал Александр Павлович. – Я так и думал, что вы догадаетесь.
– Знаешь, дед, – осенило Сергея, – тебе, наверное, Барсов потому ничего не сказал…
– Знаю, – махнул рукой дед. – Для чистоты эксперимента. Он хотел посмотреть, начнут в моей памяти появляться те события, которые там происходят при твоем участии, или нет.
Он немного успокоился.
– Любопытно. Очень любопытно, – приговаривал он. – «Эффект бабочки», конечно, полная ерунда, но все же эта обратная связь очень интересна. Вот что, – решил он. – Ты, Сергей, сам Барсову о нашем разговоре расскажи. А завтра я к нему приду – надо нам с ним будет кое-что проверить.
В преподавательском доме Сергея ждали. Раиса Кузьминична, несмотря на стресс, успела в подробностях рассмотреть угловой диван и компьютерный стол. Теперь обитатели всех шести квартир с нетерпением поглядывали в окно, ожидая его возвращения. Уже почти собираясь ложиться спать, Хворов услышал, как кто-то ходит за стенкой. Николай Васильевич поразился, что он не услышал, как Сергей открывал дверь. Такого раньше не случалось никогда. Во-первых, всегда слышно, как внизу хлопает и открывается входная дверь. Потом скрипят ступеньки лестницы – каждая ступенька издает свой особенный звук. Затем слышны шаги в коридоре, скрежет поворачиваемого в замке ключа, стук закрываемой двери. Ни одного из этих звуков Николай Васильевич не слышал. Однако в квартире Сергея кто-то был.
Николай Васильевич окликнул жену, которая домывала посуду в большом мятом алюминиевом тазу.