— Прошу. — Он открыл небольшую калитку, спрятавшуюся в тени огромных ворот.
Прохожу за ним и словно пересекаю границу между адом и раем. С прокаленной солнцем, орущей, переполненной горем улицы, в одно мгновение попадаю в тихую, зеленую благодать.
— Так не бывает. — Вырывается у меня.
— Вижу, вам нравится. — Довольная мордочка нотариуса чувствует себя отомщенной.
— Не то слово. — Я в восторге и не хочу претворяться.
— Но как, объясните мне как? — Я показываю в сторону забора. — Там десятки тысяч людей, чуть ли не на головах друг у друга ютятся, а рядом стоит огромный пустой дворец. Как такое возможно?
Еремий сморщился как от зубной боли.
— Дом принадлежит семье Колини, и только они могут им распоряжаться, может быть, они и пустили бы беженцев, но их сейчас нет в городе и связаться с ними невозможно.
Да, да, — всепонимающе киваю, — чтобы пустить нас за бешеные деньги, разрешение не понадобилось. Все понимаю, разговор бесполезный, но не могу остановиться.
— Пусть так, но почему люди сами не займут пустующие дома, а их, думаю, немало в городе?
Поверенный продолжает морщиться, видно, что тема ему крайне неприятна.
— Знаете, несмотря на войну, в городе по-прежнему правит закон, и частная собственность неприкосновенна. — Теперь он уже не смотрит мне в глаза.
— Ладно, не мучайся, пошли дальше. — Прекращаю дурацкий разговор, кто я такая, в конце концов, чтобы судить. Сама собираюсь отгородиться от людей высоким забором.
Идем по дорожке, выложенной мраморной плиткой, садик небольшой, но очень уютный даже в своем запущенном виде. Могучие деревья чередуются с кустами в ярких тропических цветах, где-то высоко в кронах щебечут птицы, а солнце пробивается сквозь листву мягким рассеянным светом.
В этом раю с трудом верится, что всего в нескольких метрах идет война, и люди с легкостью убивают друг друга. Эти мысли портят мне впечатление, и я всячески стараюсь от них избавиться. Не сегодня, Валерия Сергеевна, давай ты займешься спасением всех обездоленных завтра, а сегодня просто порадуйся. Может быть, завтра тебя бросят в тюрьму, и ты будешь жалеть о том, как бездарно потратила счастливые минуты.
С легкостью победив свою совесть, я ахнула от восторга. Перед нами во всей красе открылся дом моей голубой мечты. Резные арочные колонны из белого мрамора по обе стороны широкой парадной лестницы, черное дерево дверей и закрытых ставень на кремовой идеально отштукатуренной стене. Ничего лишнего, лишь сочетание прямых геометрических линий с тонкой вязью резьбы по камню. Это даже не дом, это маленький дворец. Вот ради чего были твои страдания, девочка, — шепчу я, — только для того, чтобы пожить в этом раю.
Еремий открывает двери и ведет нас через большой холл во внутренний дворик. Там в тени деревьев и розовых кустов четыре бронзовые феи выливают прозрачную воду из своих кувшинов в круглый бассейн. Идиллия и безмятежность. Ступаю на прохладные мраморные плиты и подхожу к бассейну, от него веет прохладой и искушением окунуться.
Ложусь на широкий парапет рядом с одной из бронзовых девушек, вытягиваю ноги и закрываю глаза.
— Все, я очарована и покорена этим домом. Гани, расплатись с человеком, мы остаемся здесь. — Пытаюсь расслабиться, но легкое беспокойство скребется во мне жуком короедом.
Господи, что не так! На секунду поднимаю ресницы и вижу направленный на меня взгляд Ристана. В нем немое осуждение — нельзя бесконтрольно доверять первому встречному мальчишке.
Ба, да мой уродец ревнует. — Подавляю улыбку и одновременно удивляюсь, как я умудряюсь так точно понимать его взгляд. Мое веко чуть заметно подмигивает ему, и осуждение голубых глаз меняется на понимающую улыбку. Мол, не волнуйся, я за всем прослежу.
Могу даже не сомневаться, что мы поняли друг друга абсолютно правильно, но ради интереса поворачиваю голову. Все точно, Ристан отходит и встает между Гани и нотариусом, градус дискуссии сразу вырастает до точки кипения.
Не зря Варга советовал его взять, — усмехаюсь про себя, — нас с Веей эти торгаши ободрали бы, как липку.
Веронея, словно почувствовав мои мысли, тоже подошла к бассейну и, сняв шлем, присела у края. Зачерпнув ладонью воду, она умыла лицо и встряхнула короткими волосами.
Я так редко видела ее без шлема, да и, честно, никогда внимательно не разглядывала, а сейчас искренне поражена. Без железного горшка на голове, с всклокоченными волосами она кажется совсем молодой, у меня даже закралось страшное подозрение, а не моложе ли она меня.
— Вея, а сколько тебе лет?
Она зачерпнула еще пригоршню и радостно брызнула себе в лицо.
— Двадцать, Ваше Высочество.
— Что, двадцать! — Я аж подскочила от удивления. Да она девчонка совсем, а я ее теткой называла, это же какая у нее была жизнь, что она в свои двадцать производит впечатление сорокалетней.
Вскакиваю на ноги и кричу жарко спорящей троице.
— Эй, ну что, вы там закончили?
Поворачивается только свирепая морда Счастливчика и рычит.
— Сейчас я отрежу этим двоим их загребущие лапы, и тогда мы точно закончим.
Гани что-то жарко зашептал в ухо нотариусу, и тот выдохнул.
— Ладно, будь по-вашему, пять реалов в день.
Ристан довольно хлопнул поверенного по плечу.
— Ну вот, совсем другое дело. Можешь ведь, если захочешь.
Еремий мягко пытается вывернуться из медвежьих объятий Ристана, невооруженным глазом видно, что наш Счастливчик пугает бедного нотариуса до чертиков.
— Рыцарь ла Вэй, отпустите поверенного, он, наверное, торопится по делам. — Прихожу Сорци на помощь.
Тот с благодарностью смотрит на меня.
— Да, знаете ли, столько дел.
Вырвавшись из цепких рук Ристана, он засеменил к выходу, оборачиваясь и бросая на ходу.
— Желаю вам, чтобы дни, проведенные в этом доме, были самыми счастливыми.
Отвечаю ему с грустной улыбкой.
— И я очень надеюсь на это.
Подошедший Счастливчик нагибается и подставляет рот под струю, льющуюся из бронзового кувшина. Напившись, он поднимает на меня сияющие глаза.
— Если бы вы знали сколько этот живоглот просил первоначально, вы бы не были к нему так добры.
— Бог с ним, — машу рукой, — Гани, с первой задачей ты справился, а что со второй?
Парень сидит на корточках в нескольких шагах от нас и подозреваю, все это время пялился на мои ноги.
— Не волнуйтесь, Ваше Высочество, я послал мальчишку к старику Раилю, и он скоро будет здесь. К счастью для нас, он трезв, а значит, без денег и остро нуждается в работе.
— Отлично! Что еще? — Обвожу взглядом свою команду.
За всех отвечает Ристан.
— Пожрать было бы неплохо.
Вспоминаю, что так и не притронулась к принесенной Веей тарелке и желудок сразу начинает возмущенно роптать.
— Что скажешь? Можешь организовать? — Вновь возвращаю внимание к парню.
— С едой в городе плохо, — начал Гани, — но вы голодными не останетесь. Все будет. Раз с домом мы разобрались, то к вечеру привезут сюда.
Тут он посмотрел на Ристана.
— Но предупреждаю сразу, цена будет астрономическая и торговаться бесполезно.
Счастливчик лишь пожал плечами, как бы говоря — поживем, увидим, а вслух выразил сомнение, что дотянет до вечера.
— Пока можете сходить на рынок, — вставил Гани, — это далековато, но если уж невтерпеж.
Он положил передо мной увесистый мешочек.
— Здесь двести реалов на мелкие расходы.
Заметила, что как только он начинает говорить о деньгах, с его лица мгновенно пропадает радостная улыбка. Одно из двух, — думаю глядя в его серьезные глаза, — либо ты безжалостная финансовая акула, притворяющаяся рубахой-парнем, либо ты рожден поэтом, и весь этот приход, расход совсем не твое.
— Спасибо, Гани, а ты что, оставляешь нас?
— Да, — парень вновь широко улыбается, — я ведь занятой человек, и у меня куча дел кроме вас.
— Ладно, беги, мы как-нибудь справимся. Ведь так? — Оборачиваюсь к Ристану и Веронее.