— Я хочу проучить этого щенка, я всажу ему пулю в лоб, как бешеной собаке. — Глаза Сергея сузились от возмущения и гнева.
— Сережа, Сереженька, успокойся, все хорошо. — Мати прижала его руку с пистолетом к себе. — Они уже убежали, Сереженька. Это пустяки, мы же знаем, что это ложь.
Увидев оружие, троица наглецов быстро ретировалась.
В отеле Сергей успокоился и обнял Мати.
— Что ты делаешь со мной, любовь моя? — Неожиданно он расхохотался. — Мне никогда не будет скучно с тобой. Ты знаешь, я подумал, Монте очень шумный. Все тебя тут знают. Я знаю одну очаровательную виллу. Она принадлежит одному моему другу и расположена в одном маленьком местечке. Мы поедем туда завтра. Мой друг будет рад нас видеть. Там тихо, там мы будем вдвоем, ну и Мещерский, конечно.
— Это где?
— Недалеко отсюда, в Кап-Мартен.
Рано утром они поехали в Кап-Мартен. Это был полуостров, весь в лесах, совсем рядом с Монте-Карло. Место оказалось действительно очень тихим. Открытый экипаж, который нанял Сергей Михайлович, катил по отличной дороге мимо прекрасных вилл, окруженных садами, мимо старых высоких сосен и приземистых оливковых деревьев. Вилла «Сиприс» с изумительным парком принадлежала другу отца Сергея. Друг был заранее осведомлен об их приезде. На ухоженной дорожке, переливаясь золотом и изумрудом, поколыхивая драгоценным хвостом, их встретил павлин. Сергей и Мити прожили на вилле три дня, совершенно одни. Никто здесь их не знал. Никто к ним не приставал. Князь Мещерский целый день сидел в беседке в саду и пил свои пять стаканов виски. Он тоже был счастлив.
По приглашению Мулей-Хассана, властителя Марокко, они поехали инкогнито из Малаги на пароходе «Рабат» в Танжер. Пароход принадлежал обществу «Трансатлантик». Никакого порта в Танжере не оказалось, и из дворца за ними прислали яхту. Мещерский грустил, так как подозревал, что в этом мусульманском царстве открыто пить будет нельзя. На берегу стояла таможня, где сидел старичок в чалме. Он был похож на пашу из балета «Корсар» и собирал деньги в пользу казны. Посланник из дворца ткнул его палкой, старичок испугался и стал мелко-мелко кланяться. Пошлину с гостей хозяина собирать не полагалось. Из роскошного дворца вид был бесподобный — горы окаймляли залив, виднелись башни мечетей, сияющие майоликой, и на легком ветру развевались разноцветные флаги консульств. Высшее общество Танжера состояло из губернатора и министра иностранных дел, с которым вели переговоры аккредитованные в Марокко дипломаты.
Мулей-Хассан дал ужин в честь Мати, которую, оказывается, он видел в театре. Танцевали арабки. Потом его Величество предложил Мати остаться, иными словами, войти в его гарем. Сергей Михайлович зашелся было от гнева, но взял себя в руки и любезно поблагодарил, сообщив, что в Петербурге их ждут семеро детей.
— А мадам выглядит такой юной, — с сожалением заметил властелин.
По дороге домой неожиданно их застал проливной дождь, но зонтиком в Марокко имел право пользоваться один Император.
По возвращении в Петербург Мати нашла на столе знакомый конверт. С волнением она открыла его. На именной царской бумаге были только две строчки, написанные дорогой рукой.
«Я буду проезжать мимо твоего дома в сопровождении Ее Величества. Пожалуйста, сядь в саду на нашей скамейке. Я должен увидеть тебя. Ники».
— От кого это? — спросил Сергей, плохо скрывая волнение.
— От Ники. — Она повернулась к нему, чтобы увидеть эффект от своих слов. Его лицо было искажено от боли.
Сергей промолчал. «Откуда Ники узнал, что мы вернулись?» Он знал, правда, что филеры охранки и в Монте-Карло следили за ними. Видимо, Ники просто сообщили и ничего серьезного. Но ночью Сергей не заснул. Он ревновал, отчаянно, до безумия. Утром за завтраком он спросил Мати:
— Скажи, правда ли, что газеты все лгут? — Он смотрел ей прямо в глаза. Ей стало неловко.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что ты с Ники видишься тайно? — В голосе Сергея прозвучали металлические нотки.
— Я не собираюсь это обсуждать. — Мати резко встала из-за стола и заперлась в своей комнате. Это была их первая ссора.
В связи с военной службой Сергей Михайлович часто уезжал из столицы. В одно из его отсутствий Горемыкин, новый министр внутренних дел, отчитывался Государю.
— Ваше Величество, один молодой человек регулярно, три раза в неделю посещает дом номер 18, всегда в сумерках после полуночи, так что мои люди пока не смогли идентифицировать, кто это, но это вопрос всего лишь времени.
Лицо Николая было непроницаемо. «Да, хороша моя полиция, слишком даже хороша».