Новый Император жил теперь в Царском Селе. Распорядок дня установился совсем другой, чем у его отца. Николай встал в половине девятого, завтракал в кабинете и просматривал «Новое время», которое читал регулярно. Сам редактор лично привозил ему газету по утрам. После завтрака — прогулка по парку до десяти часов, когда приезжали из Петербурга министры для докладов. Важные сообщения клались прямо на стол и срочные дела тотчас обсуждались. С отцом у него было одно общее. Николай так же, как он, терпеть не мог родственников, великих князей, которые вечно что-то просили, бесконечно давали советы, всегда не те, которые нужно. Ровно в час дня вся семья собиралась за обедом, который всегда состоял из трех блюд. Половина Александры Федоровны поражала убожеством вкуса, всюду стиль модерн, на всех стенах висели картины немецких художников «из магазинов». Ни единой старинной или хотя бы художественной вещи. А в спальне сплошное мещанство — металлические кровати с шариками, дешевая трехрожковая люстра, множество иконок и образков. Обстановка комнат напоминала номера приличных гостиниц, а далеко не покои русской императрицы. Но Его Величество ничего не замечал. После работы в кабинете Николай шел к Ее Величеству в ее маленькую приемную, где они обсуждали семейные дела. В пять Император снова принимал министров, после чего семья собиралась снова в Малахитовом зале пить чай. Иногда привозили поиграть детей кузенов и племянников Императора. А он снова исчезал за дверью своего кабинета. Это была большая, хорошо отапливаемая комната с двумя окнами. Сквозняков в кабинете не было. На большом столе разложены были альбомы, а на стене красовался замечательный портрет Петра Великого. Министры со срочными делами приезжали в любое время.
Горемыкин протянул Государю свежий рапорт.
— Хватит об этой леди, Иван Логгинович.
— Совсем, Ваше Величество?
— Совсем.
— Вы не хотите знать, кто ее посещает?
— Нет, неинтересно. Лучше скажите мне насчет мер безопасности на завтра. — Завтра приезжает принц Уэльский.
— Разумеется, Ваше Величество. Все, что нужно, предусмотрено. Дороги будут перекрыты. Прием…
— В Зимнем.
— Да, я знаю, Ваше Величество. Позвольте о другом.
— Давай.
— Вчера Вы вышли из дворца без охраны и купили пару перчаток в этой маленькой французской бутике на Литейном.
— Верно. Но что это имеет общего с завтрашним визитом?
— Ничего. Я о другом. Вы не должны так делать, Ваше Величество. Мои люди были в ужасе, кругом террористы, эти революционеры. Вас могли убить, как Вашего деда.
— Опять это. Оставь. Время от времени народ должен меня видеть.
— Кто вам это сказал, Ваше Величество?
— Между прочим, как раз мой кузен, принц Уэльский, когда я был в последний раз в Лондоне.
— Ваше Величество, я только высказываю мое мнение. Здесь Россия, не Англия. Слава тебе Господи, у них не наша ситуация. Пожалуйста, больше этого не делайте… Насчет дома 18 на Английской набережной, вы совершенно правы, Ваше Величество, теперь это не имеет значения, это ее дело.
— Правильно, Иван Логгинович, это теперь ее дело.
Сергея душила ревность.
— У тебя роман с моим братом, Мати?
— Каким братом?
— Ты знаешь, каким, с Георгием, моим старшим братом. А что у тебя с князем Орбелиани и с твоим партнером Николаем Легатом?
— Ты что, шпионишь за мной?
— Вовсе нет. Я получил… — Сергей со злостью бросил на стол письмо.
— Аноним? У меня много врагов. Это явно из театра.
— Да, письмо анонимное, но нет дыма без огня. Это правда, что в нем написано?
— Не кричи на меня. Сколько дней в этом году ты был дома?
— Не много. Значит, это правда?
— Я не сказала, что это правда. Я не замужем. Кого хочу, того вижу. Я с тобой… — Она запнулась. — В ноябре будет пять лет. Митя Орбелиани — душка, он мальчик, он намного моложе меня, он просто друг.
— А мой брат? Он старше тебя на десять лет. Он тебе подходит? Он тоже твой друг, когда меня нет?
— Да, он тоже мой друг.
— Мати, остановись…
— Оставь меня в покое. Ты мне не нужен… — сорвалось с ее губ.
Она хотела сказать: «Не нужен, чтобы следить за мной», — но не сказалось. Сергей побледнел.
— Хорошо, тогда до свиданья.
Он хлопнул дверью с такой силой, что в комнате прислуги вылетело оконное стекло. «Все, все кончено», — шептал он, садясь в автомобиль.
На следующее утро Великий князь Сергей Михайлович выехал в Вену, чтобы подписать контракт на поставку нового артиллерийского оружия для армии. Сергей пытался не думать о Мати. Это удавалось, когда он был занят, с людьми. Но в каждую свободную минуту мысли стремились к ней. По возвращении в Петербург у него началась депрессия. Такого с ним за всю жизнь не было никогда. Через неделю он не выдержал. Была почти полночь, когда он нажал звонок у ее двери. Она открыла сама. Без слов они бросились в объятья друг друга. «О господи, зачем нужны такие муки? Да пусть видит кого хочет». — Сергею было теперь все равно, лишь бы не потерять Мати совсем.