— Они слишком голодны, так что не станут привередничать.
Дженни затолкала кое-что в небольшой мешок, и Кейн велел передать его индейцам. Она перешагнула через одеяла и медленно приблизилась к воинам, держа мешок в вытянутой руке, словно опасалась, что они ее схватят. Но никаких враждебных действий с их стороны не последовало. Молча кивнув, индейцы забрали мешок и ушли. Когда их шаги затихли, Дженни вопросительно взглянула на Кейна:
— Как ты думаешь, они вернутся? Он опустил ружье и покачал головой:
— Нет. Они отстали от основного отряда, следовавшего, по всей видимости, в горы.
Дженни повернулась в ту сторону, где скрылись индейцы.
— Ты полагаешь, что за ними кто-то придет?
— Вряд ли. Скорее всего их бросили намеренно.
— Намеренно?
— Это отбор. Слабых отделяют от сильных, от тех, кто может выжить. Индейцы переживают тяжелое время. Тех, кто не может о себе позаботиться, приносят в жертву, чтобы не обделять остальных. Таков закон природы, дорогая.
Дженни пожала плечами:
— Возможно. Но на мой взгляд, это слишком жестоко.
— Жизнь сама по себе жестокая штука, — заметил Кейн. — И нам нечего рассчитывать на поблажки с ее стороны.
Дженни вернулась на подстилки и села, скрестив ноги. Утренний воздух, проникая сквозь тонкую ткань рубашки, холодил ее тело, и она радовалась, что надела под рубашку сорочку. .
— О чем ты задумалась? — неожиданно спросил Кейн. — Что тебя тревожит?
— Ничего. Я думала о тебе. Он широко улыбнулся:
— Я польщен, дорогая. Дженни скорчила гримасу:
— Не обольщайся. До этого я думала о шляпках.
— О шляпках? — Кейн вопросительно взглянул на свою спутницу.
— Да, о шляпках. По понедельникам я осматривала полки и, если видела, что мои запасы оскудели, заказывала нитки, перья, шелк или атлас. По вторникам я делала формы, по средам украшала их перьями, бисером, делала оторочку. Все шло по плану, если, конечно, не было перебоев с заказами.
— А если заказы не поступали?
— Я мела полы и вытирала пыль.
— Как это интересно, — улыбнулся Кейн.
— Неужели?
Дженни поднялась на ноги и начала собираться. Было ясно, что Кейну не терпится покинуть лагерь, и она прекрасно его понимала, хотя ей очень не хотелось покидать это славное место. Внезапно Кейн приблизился к ней сзади, обнял ее и крепко прижал к себе. Тихонько вздохнув, Дженни выронила одеяло, которое сворачивала, и оно упало к ее ногам. В следующее мгновение Кейн подхватил ее на руки и, уложив на травянистый пригорок, помог ей освободиться от одежды. А она тем временем сняла с него рубашку и штаны.
Солнечные лучи нежным светом окрасили небо и их нагие тела — бронзовую кожу на фоне белой. Он принялся целовать ее жадно и страстно, и Дженни отвечала ему тем же. А потом она приняла его в себя, чтобы минуту спустя громко вскрикнуть и, затрепетав, затихнуть в его объятиях.
Какое-то время они лежали без движения, и Дженни, глядя в рассветное небо, думала о своих чувствах к Кейну Рэнсому. Прежде она даже не подозревала, что способна на такие чувства, но сейчас Дженни отмела все сомнения и твердо решила: с этого момента она будет принимать Кейна таким, какой он есть, что бы ни случилось. Ее сердце выбрало то, с чем пока не мог смириться ее разум, но она зашла слишком далеко, чтобы поворачивать обратно.
Они приближались к небольшому поселению возле реки Бразос и Дэдмен-Крика. Еще издали Дженни заметила металлические рельсы, пересекавшие равнину. Железная дорога в этой глубинке должна была привлечь сюда новых поселенцев. Поначалу это место служило лишь пунктом погрузки скота и хлопка, но постепенно с развитием торговли жизнь здесь заметно оживилась, и в поисках работы сюда потянулись люди. Так что можно было надеяться, что вскоре поселение превратится в процветающий город.
На одном конце городка были сооружены длинные загоны для скота, а небольшое строение по соседству служило в качестве железнодорожного вокзала. В ярких лучах вечернего солнца новенькие рельсы ярко поблескивали.
— Кого мы ищем? — спросила Дженни, когда они уже ехали по главной улице городка, называвшегося Абилин.
— Уилла Сэмпсона. Он знает, где банда Доусона любит скрываться, когда появляется в здешних местах.
Джонни находился где-то совсем рядом, и Дженни задумалась: удивится ли он, обрадуется ли, увидев сестру, или же разозлится и не захочет ее выслушать? Она знала, что ее брат может не на шутку рассердиться и наотрез отказаться сотрудничать с Рэнсомом. Его отказ привел бы к катастрофическим последствиям. Будет ужасно, если ей придется сделать выбор между Джонни и Кейном.
«Господи, пожалуйста, пусть Джонни внемлет голосу разума, — мысленно взмолилась Дженни. — Пусть он осознает, что должен уйти из банды Доусона».
— «Черная корова», — произнес Кейн, указывая на деревянное строение. — Здесь, по словам Хотчкисса, часто бывает Сэмпсон.
Дженни молча кивнула и еще ниже надвинула на глаза поля шляпы. Приблизившись к салуну, они остановились.
— Подожди здесь, — сказал Кейн, но Дженни отрицательно покачала головой:
— Нет, я пойду с тобой.
Кейн уставился на нее с удивлением:
— Туда? Ты что, спятила? Оставайся здесь и жди меня.
— Мне жарко, и я хочу пить, — заявила Дженни. — К тому же там с тобой я буду чувствовать себя в большей безопасности.
Кейн нехотя кивнул:
— Хорошо. Только держи язык за зубами и старайся не привлекать к себе внимания. Твой маскарад не очень-то меня обнадеживает.
Они спешились, и Дженни с невозмутимым видом проследовала за Кейном в салун. Пол здесь был усыпан опилками, а в воздухе висел густой табачный дым. Вдоль дальней стены тянулась длинная стойка бара, и прямо за ней висели засиженные мухами зеркала с низкими полками, уставленными бутылками с виски. Посетителей же было немного, в основном перегонщики скота, зашедшие пропустить стаканчик-другой.
Тут Кейн вдруг повернулся к Дженни и, смерив ее свирепым взглядом, прошептал ей в ухо:
— Перестань вилять задом!
Дженни взглянула на него с удивлением:
— Я не виляю, а просто иду размашистой походкой.
— Не болтай глупости. Ты выглядишь как идиотка.
— Откуда ты знаешь? — обиделась Дженни. — Ведь я шла сзади.
— Я не слепой. — Кейн указал на зеркало за барной стойкой. — Даже в зеркале ты выглядишь как идиотка.
— Ты очень любезен, — проворчала Дженни, засовывая руки в карманы штанов.
Но пожелание Кейна она выполнила и последовала за ним вполне нормальным шагом. Когда же он, остановившись у барной стойки, заказал себе пива, она попросила виски.
— Нет, пиво. — Кейн нахмурился. — Виски — слишком крепкий напиток для юнца.
Дородный бармен взглянул на них и вдруг расхохотался:
— Ты прав, парень! Нужно пить виски, чтобы грудь поросла волосами!
— Но он будет пить пиво, — заявил Кейн и выложил на стойку монету.
— Как пожелаете, — отозвался бармен с широкой улыбкой.
Пожав плечами, он прошел на другой конец стойки и, подставив две кружки под кран деревянного бочонка, резко отвернул вентиль. Бледно-золотистой пеной пиво хлынуло в подставленные емкости. Пена продолжала капать с краев кружек, когда бармен водрузил их на стойку.
Дженни ни разу в жизни не пробовала пиво и даже не представляла, какое оно на вкус. Пиво показалось ей чуть горьковатым, но в целом вполне сносным. К тому же этот пенистый напиток хорошо утолял жажду. Когда Дженни сделала очередной большой глоток, Кейн ткнул ее локтем в бок.
— Не так быстро. Или мне придется тащить тебя на горбу.
— Пусть парень напьется, — вмешался бармен. — На то они и мальчишки, чтобы время от времени напиваться.
— Меня не это волнует, — сказал Кейн. — Пусть напивается — черт с ним. Но ведь его потом будет мутить, а мне спать с ним на одной койке.