— Но в мое отсутствие ты нашла утешение в вине. А я-то думал, что ты больше пить не будешь!
Дженни в раздражении передернула плечами.
— Кейн, ты просто хочешь сменить тему. Мы говорили о том, что тебя не было всю ночь.
— Неужели? А мне показалось, что мы говорили о твоей тетушке.
— И что же? Ты что-нибудь узнал о банде Доусона?
— Нет, ничего. Но я про них не спрашивал. Видишь ли, дорогая, я собираюсь арендовать угол для фотоателье в помещении аптеки. Поскольку я милостиво позволил хозяину аптеки немного обыграть меня в карты, он разрешил мне снять для моего дела угол в его заведении. За скромную плату, разумеется. Понимаешь?
Дженни отрицательно покачала головой:
— Совершенно ничего не понимаю. Я думала, ты попытаешься разузнать что-нибудь о банде Доусона, а ты..
— Не забывай, что они еще не добрались до Додж Сити, — перебил Кейн. — Как я могу что-нибудь узнать с них, когда их нет здесь? И эти парни, судя по их прошлым действиям, сгорают от нетерпения запечатлеть CBOV образы на фотографиях.
Немного поразмыслив, Дженни спросила:
— И что будет, если ты их сфотографируешь? Это, насколько мне известно, не противоречит закону.
— Закон здесь ни при чем, дорогая. Когда мне удастся к ним настолько приблизиться, чтобы изготовить фотоснимки, я буду знать, что делать дальше.
От неприятного предчувствия у Дженни засосало под ложечкой.
— Но ты не станешь рисковать, правда? Не станет) палить в них или в моего брата?
Кейн сделал глубокий вдох и покачал головой.
— Насчет твоего брата — мы уже давно обо всем договорились. Если ты сдержишь свое слово, то можешь ж сомневаться, что и я сдержу свое.
— А что будет с остальными бандитами?
— В этом случае я не давал никаких обещаний.
— Но если ты их просто перестреляешь, тебя отправят за решетку! — воскликнула Дженни.
Кейн криво усмехнулся:
— Не беспокойся, милая Дженни. В тюрьму я не сяду. С этими словами он обнял ее и попытался поцелуями развеять ее страхи. Дженни же молила Бога о том, чтобы банда Доусона передумала и в Додж-Сити не появилась.
После захода солнца добропорядочные граждане избегали заходить в район, раскинувшийся к югу от железнодорожных путей. Такой поступок был бы в высшей степени безрассудным, потому что оттуда, несмотря на запрет носить огнестрельное оружие, то и дело доносились выстрелы — подвыпившие ковбои, шатавшиеся по улицам, палили налево и направо.
Но по мнению доктора Маккарти, его новый знакомый был явно не из тех, кто, напиваясь, стреляет на улицах. Поэтому владелец аптеки и разрешил фотографу разместить в своем заведении фотографическое оборудование.
К концу четвертого дня Кейн и Дженни сделали около трех десятков снимков — в основном это были орущие младенцы, их матери, а также погонщики скота.
— Если мне придется снова упрашивать очередного горланящего младенца улыбнуться, я сама разрыдаюсь, — сказала Дженни, протягивая Кейну чистую стеклянную пластинку.
Кейн расплылся в улыбке:
— Зато тебе не нужно уговаривать ковбоев улыбаться. Они и без уговоров щерятся, глядя на тебя.
— Мне уже несколько раз предлагали руку и сердце, — проворчала Дженни.
— Жалуетесь, мадам? — усмехнулся Кейн.
— Просто надоело, — буркнула Дженни.
Не зная, что на это ответить, Кейн отвернулся и занялся камерой. Потом вдруг взглянул на девушку и спросил:
— Может, мне следует одолжить тебе обручальное кольцо, чтобы ковбои к тебе больше не приставали?
— Одолжить? — переспросила Дженни.
Кейн вставил рамку с пластинкой в аппарат и снова повернулся к Дженни. Причем на сей раз он не улыбался.
— Дорогая, не возлагай на меня большие надежды. Видишь ли, мне нечего предложить такой девушке, как ты.
У Дженни перехватило горло. Судорожно сглотнув, она с грустью в голосе проговорила:
— Вероятно, ты прав.
Казалось, Кейн собирался что-то ответить, но тут к ним подошли двое мужчин, желавшие сфотографироваться, и.он промолчал.
Только вечером, когда уже стемнело и аптечный магазин закрывался на ночь, Кейн взял девушку за руку и сказал:
— Как насчет того, чтобы поужинать в каком-нибудь хорошем ресторане? Я должен искупить свою вину за предыдущий вечер. Это мой долг, если можно так выразиться.
Дженни усмехнулась и заметила:
— Ты ведь из тех, кто всегда возвращает долги, не так ли? Кейн пожал плечами.
— Если тебе угодно видеть вещи в таком свете, то да. Так как же?
Дженни откинула со лба прядь волос и со вздохом ответила:
— Что ж, ужин — это именно то, что мне сейчас нужно. Кейн улыбнулся:
— Мы сегодня отправимся в ресторан мистера и миссис Оулдс. В этом заведении отменная кухня.
Полчаса спустя они уже сидели за столом, накрытым полотняной скатертью. С усмешкой поглядывая на ковбоев, сидевших за одним из столиков, Кейн говорил:
— Несколько раз и я сопровождал стада. Но такая работа меня не прельщает.
— А фотография прельщает?
— Не идет ни в какое сравнение с месяцами, когда приходится дышать пылью и питаться одними бобами.
— Но ведь ты не по этой причине начал зарабатывать на жизнь фотографией? — спросила Дженни.
— Я уже говорил…
— …что был убит твой друг и ты взял его оборудование, — перебила Дженни. — Но я не понимаю другого… Почему ты не захотел, чтобы расследованием занялись те, кто должен этим заниматься? Почему ты сам отправился на поиски убийцы? Ведь существуют федеральные судебные органы и шерифы, которые по долгу службы обязаны проводить расследования и ловить убийц. Ты берешь на себя роль суда и присяжных заседателей, Кейн, и это ставит тебя на одну доску с Бобом Доусоном.
— Мне кажется, мы уже как-то говорили на эту тему, — проворчал Кейн. — Может, оставим?
— Но…
— Дженни, прекратили! О… а вот и наш ужин.
В следующее мгновение Дженни увидела официанта в белом фартуке. Он поставил перед ней огромное блюдо с жареным цыпленком и картофельным пюре, густо политым молочным соусом. Вежливо улыбнувшись девушке, официант удалился. Дженни в растерянности посмотрела на стоявшее перед ней блюдо. Хотя разговор с Кейном на некоторое время лишил ее аппетита, она не хотела, чтобы он заметил это. Собравшись с духом, Дженни взялась за вилку и тотчас же убедилась, что Кейн был прав — в этом заведении действительно прекрасно готовили.
Дженни с величайшим аппетитом съела и хрустящего цыпленка, и пюре. Когда же она принялась за соус и хлебцы, лежавшие на глиняной подставке, стоявшей посреди стола, Кейн, все время наблюдавший за ней с улыбкой, проговорил:
— Оставь место для десерта, дорогая. Дженни рассмеялась:
— Ах, я просто не могла… ждать. А что у нас на десерт?
— Горячий персиковый кобблер со сливками.
— Обязательно оставлю. — Дженни снова рассмеялась.
Откинувшись на спинку стула, Кейн в задумчивости смотрел на сидевшую перед ним девушку. Он до сих пор не мог понять, почему она согласилась с ним ехать. Неужели она действительно действовала в его интересах? Или же была хорошей актрисой и пыталась как-то предупредить своего брата? Но каким образом? Кейн не мог ответить на эти вопросы и поэтому нервничал.
Тут Дженни вдруг взглянула на него с улыбкой и спросила:
— Ты разве не собираешься есть свой кобблер? Кейн отрицательно покачал головой:
— Нет, я так наелся, что не смогу проглотить больше ни кусочка.
— А у меня всегда отыщется уголок для чего-нибудь сладенького, — заметила Дженни со смехом и отправила в рот последний кусочек пирога.
— У тебя даже лицо в десерте. — Кейн улыбнулся и, наклонившись, стер салфеткой с ее носа каплю сливок.
Дженни перехватила его руку, и взгляды их встретились. Кейн откашлялся, собираясь что-то сказать, однако не успел — в этот момент к их столику подошел официант.
— Это все, сэр?
Кейн выпрямился на стуле и кивнул:
— Да, все. Ты закончила, Дженни? Разочарованная тем, что им помешали, Дженни вздохнула.