- Да.
Девушка коротко поцеловала парня в щеку. Сан последний раз крепко прижал ее к себе и отпустил. Счастливо улыбаясь, Анита отвернулась и побежала обратно к родительскому дому. Парень долго провожал рыжеволосую взглядом, пока та не скрылась за поворотом.
- Все еще удивляюсь, как такая самолюбивая может любить кого-то сильнее, чем себя, - раздалось позади.
Парень закатил глаза и обернулся:
- Отец, я ведь уже говорил…
- Да-да, - перебил старый Бирсас. – Я знаю – любит она тебя больше жизни. Да это и видно.
- И…
- И ты ее, - снова перебил его отец, улыбаясь.
- Да. И она моя суженая. Какая бы она не была, прими ее, ведь она станет и твоей семьей тоже.
- Да мне главное, чтобы ты счастлив был, сын. Не каждому везет жениться по любви.
Санас снова улыбнулся. Отец стал укладывать запасы еды и воды в повозку.
- Отправимся скоро, - спокойно сообщил Бирсас. – А то можем не успеть к своему дому до Черной луны.
- Я пойду потороплю наших барышень.
Парень зашел в небольшой деревянный домик. Мать и сестра суетились, собирая забытые вещи.
- Ну, что тут? Мы с отцом уже все уложили. Пора ехать.
- Ой-ой-ой, - запричитала мать. – Вот еще, возьми.
Она сунула ему в руки мягкий мешок.
- Тут-то что? – разглядывая поклажу, спросил парень.
- Запасные одеяла. Вдруг в этом сезоне уж очень холодно будет. В прошлый раз твоя сестра заболела.
- Мда, Тайра вообще чуть под дождик попадет – сразу начинает плохо себя чувствовать.
- Эй, это не моя вина! – откликнулась сестра из дальней части дома.
- Ладно, ладно, - усмехнулся Сан. – Поехали уже, сколько можно собираться? Каждую сечь одно и то же.
- Да-да-да, - снова затараторила мать. – Ты иди, мы сейчас.
Парень вздохнул и вышел из дома.
- Ну, что там? – спросил отец, успевший запрячь лошадей.
- Да как всегда, суетятся, - ответил парень, укладывая мешок в телегу.
- Женщины…
Совсем скоро мать с сестрой вышли к повозке, и уложив еще несколько мешков, семья отправилась в путь. Санас управлял лошадьми, отец сидел рядом. Мать и Тайра обосновались позади и о чем-то оживленно щебетали. Холодный ветер приятно дул в лицо. Воздух все еще оставался морозным, немного покалывающим. Санас любил это время года. И любил выезжать за город, рассматривать леса и поля. Дышать воздухом свободы. Он хотел стать охотником когда-то, приносить в дом дичь, кормить семью. Но отец всю жизнь проработал на полях. Их семья владела небольшим земельным наделом, где выращивала овощи, с продажи которых и жила. Потому, воспитанный земледелом, парень просто не мог стать охотником.
Повозка ехала практически без остановок два дня. Санас и Бирсас управляли лошадьми по очереди, чтобы давать друг другу отдохнуть и поспать. И, когда на третий день они, наконец, прибыли к домику, уже начинало темнеть. Семья спешно завела лошадей в сарай и занесла вещи в домик, закрыв все двери и окна на тяжелые засовы. Начиналась ночь Черной луны.
- Все хорошо заперли? – взволнованно спросил отец, когда семья, наконец, собралась в центральной комнате.
- Да, - кивнул Санас. – Я все проверил.
- Хорошо.
- Может, теперь покушаем и ляжем спать? – предложила мать. – Чтобы не привлекать лишнего внимания нечисти теплом.
- Да, конечно, - кивнул Бирсас.
- Все будет хорошо, - улыбнулся Сан. – Мы уже не раз переживали Черную луну в этом доме.
- Расслабляться нельзя, сын.
- Я знаю, отец. Но мы же все закрыли, все проверили. Значит все будет хорошо. А завтра встанем и пойдем на поля. Начнем работать. И к следующей Черной луне вернемся домой!
- Я смотрю, тебе не терпится вернуться, - заметила мать, улыбнувшись.
- Еще бы, - встряла Тайра. – Его же там невеста ждет. Она, небось, и на полях никогда не работала. Ее родители ведь работников нанимают на сезон.
- Тайра, ну тебе-то какая разница? – возразил парень.
- Да перестаньте, - осек их отец и повернулся к дочери. – Конечно ему не терпится. Мне тоже не терпелось вернуться к Мари в свое время.
Бирсас ласково посмотрел на супругу, та заулыбалась. Сестрица закатила глаза и скрестила руки на груди.
- Не обращай внимание, сын, - обратился уже к Санасу отец. – Ты тоже в свои семнадцать сечей был таким. Вечно хотел с кем-нибудь поспорить и съязвить. А теперь, посмотри на себя. Изменился до неузнаваемости.
- Не сказал бы, таким вредным я не был никогда, - хохотнув, ответил парень.
- Будет вам, - сказала мать, раскладывая по тарелкам хлеб и овощи. – Ешьте и спать пойдем. Страшно мне.