Воспользовавшись тем, что Советское правительство в 1921 году разрешило открытие частных издательств, которых через год в одной Москве уже существовало 220, контрреволюция начала действовать через них.
В начале нэпа появляются многочисленные журналы и альманахи, имевшие антисоветский характер, проповедовавшие порнографию, пессимизм и мистику. Петербургский журнал «Мысль», издававшийся философским обществом, был «журналом самой разнузданной поповщины»[30]. Журналы «Россия», «Новая Россия», редактировавшиеся И. Лежневым, открыто проповедовали сменовеховские идеи, т. е. жаждали краха идей Октябрьской революции. Интересно отметить, что И. Лежнев в воспоминаниях «Записки современника», вышедших в 1935 году в Москве, сам оценивает характер своей деятельности как реакционный: «В годы нэпа, с 1922 по 1926 г., я редактировал сменовеховский журнал «Новая Россия» и обрел на том сомнительную славу «идеолога российской интеллигенции». Следующие затем 4 года (после закрытия журнала) я прожил в Германии. Жизненный опыт и труд, учеба и размышления привели меня обратно в Союз в 1930 году»[31].
Журналы «Вестник литературы», «Летопись Дома литераторов», «Жизнь», «Начало», «Русский современник» объединяли старую русскую интеллигенцию, не понявшую революцию, растерявшуюся и капризно, чванливо и озлобленно брюзжавшую на Советскую власть. Идеи сменовеховщины были им, в общем, по душе. В журнале «Летопись Дома литераторов», именовавшем себя «литературно-исследовательским и критико-библиографическим», от 1 декабря 1921 года была опубликована информация Я. Б. Лившица «Новые и старые вехи (два собеседования в Доме литераторов о сборнике «Смена вех»)». В информации говорится, что «интерес, какой вызвал нашумевший пражский сборник «Смена вех», побудил Дом литераторов устроить специальное собеседование», что два дня шло обсуждение этого сборника и что привлекло оно очень много публики. Дальше дается краткое содержание выступлений. Г. Я. Красный-Адмони отмечает, что заслуга авторов «Смены вех» состоит в том, «что они вновь выдвинули на очередь больной вопрос об отношениях между интеллигенцией и советской властью. 25 октября 1917 года русский СКИФ захватил всю полноту власти, уничтожил буржуазию, культуру, интеллигенцию, в уверенности, что он творит великое дело. Но русская интеллигенция не для защиты своих миллионных вкладов очутилась в оппозиции к советской власти. И теперь, когда советская власть ищет мира даже с буржуазией, пора понять, что мир с интеллигенцией еще важнее мира с буржуазией. Государство не может жить без своего мозга – без интеллигенции»[32]. Хотя в завершении информации и говорится, «что позиция неовехистов в том виде, как она изложена в сборнике «Смена вех», не была, по-видимому, никем из участников собеседования принята целиком»[33], мы не случайно остановились на выступлении Г. Я. Красного-Адмони. В нем выражены враждебные умонастроения буржуазной интеллигенции, оставшейся в России, но презиравшей народ и считавшей себя незаменимой. Не менее любопытным было выступление В. Г. Тана, который «отстаивал тот взгляд, что социализм – это та же религия, как и христианство»[34].
Как видим, шла ожесточенная борьба на идеологическом фронте. Буржуазные элементы действительно активизировались. И Советское государство принимало решительные меры по пресечению антисоветской деятельности, вплоть до административных. Так, в 1922 году Советское правительство вынуждено было выпроводить за границу большую группу буржуазных интеллигентов, в их числе: Бердяева, Франка, Степуна, Изгоева, Осоргина, Кускову, Прокоповича. Наша партия мобилизовалась сама и мобилизовала все свои резервы на борьбу с буржуазной идеологией. Вот почему своевременным было выступление МАПП с тезисами г. Лелевича о борьбе с контрреволюционной идеологией.
Но, к великому сожалению, тезисы г. Лелевича оказались одним из самых незрелых и опасных для развития литературы документов напостовцев. Если бы линия, проводимая в тезисах г. Лелевича, восторжествовала (а напостовцы яростно добивались того, чтобы партия целиком одобрила их позицию), то советская литература была бы загублена на корню. Но этого не могло случиться, хотя рапповцы, меняя тактику, искажая решения партии, довели свою линию в 1931 году до абсурда – до лозунга «Союзник или враг». На протяжении десяти лет шли сражения на литературном фронте главным образом по вопросу об отношении к так называемым попутчикам. Вот еще почему следует особо остановиться на этом документе.
30
Бубнов А.с. Буржуазное реставраторство на втором году нэпа. – Петербург, 1923. – С. 37. Цит. по: Очерки истории русской советсткой журналистики. – М.: Наука, 1966. – С. 72.