Я приглушенно засмеялся, зная, что Чейз делал то же самое. Быть грубым с ней, равносильно пинанию маленького щенка. Но мир уродлив. И я ненавижу, что именно мне придется быть ее учителем на пути познания мира- быть князем тьмы.
Ад,я сделал бы все,что угодно, чтоб быть героем.
– Я-Никсон, – я встал прямо перед ней, переводя взгляд с ее бедной одежды на уродливые ботинки.
– Трейси, но все зовут меня Трейс, – она протянула руку.
Я хотел прикоснуться к ней.
Узнать, какая на ощупь ее кожа.
Вместо этого я нахмурился, пожал ее руку, а после вытер эту же руку о джинсы, будто девушка была больна.
– Правила.
– Что? – Трейси сделала шаг назад.
Чейз прошел мимо меня.
– Он прав. Как мило бы ты не выглядела, фермерская девочка, кто-то должен рассказать тебе о правилах.
Ее невинный взгляд заметался между нами.
– Вы можете сделать это быстро?
Кажется, я опять чуть не лишился рассудка. Чейз, вероятно, был готов наложить в штаны. Последний человек, который просил его сделать быстро был Феникс, и закончилось все несколькими сломанными костями и походом к стоматологу.
– Ты слышал это, Чейз? – я засмеялся. – Она любит быстро.
– Какая жалость, – Чейз сделал шаг ближе, почти касаясь ее своим телом. – Я люблю растягивать удовольствие,– он смотрел в ее глаза так, будто она была первой девушкой, которую он когда-либо видел за всю свою жизнь. Зависть пронзила меня.
Какого черта?
Она не принадлежит ему. Не то, чтобы она принадлежала мне, но все же. Он стоял слишком близко.
– Правила, – он отошел назад. Мое сердце вернулось на место. – Не говори с Избранными, пока они сами не заговорят с тобой, – он кружил вокруг нее, слишком долго глядя на ее задницу, перед тем как продолжить.
– Кто такие…
– Не-а. Ты уже нарушила первое правило. Сейчас я говорю, новенькая, – Чейз ухмыльнулся. – Господи, Никсон, нам будет трудно с ней.
– С ними всегда так, – сказал я, коснувшись рукой ее подбородка. – Но думаю, я буду наслаждаться этим.
И я не врал. Мне это нравится.
Потому что она напомнила мне кое-кого, кого я знал. Кого-то, кто мог спасти меня, кто вытер бы мои слезы, как будто это были ее собственные или плакал вместе со мной.
Чейз продолжал говорить о правилах. Мне становилось все хуже и хуже, когда на ее лице появлялась грусть.
Наконец она спросила:
– Это все?
– Нет, – желание пульсировало во мне, когда я подошел к девушке, нуждаясь в прикосновении к ней, я хотел убедиться, что она реальная.
Я знал, что вел себя, как полный псих. Мне нужно будет поговорить с Чейзом позже. Он знал меня лучше, чем я. Я зашел слишком далеко, пытаясь давить на себя и Чейза.
Рукой я ласкал ее лицо, а затем перешел по гладкой шее к плечу. Я двигал своей рукой по шее, затем коснулся ее дрожащих губ. Я хотел забрать ее, обладать ею, заставить ее кричать, но не от страха, а от полного экстаза. Я понятия не имел, кто она, но Трейс заставила меня хотеть ее. И это было проблемой.
Впервые за многие годы.
Я хотел.
Но мне не разрешалось желать.
Я мог умереть за свои желания.
Потому что дело было не во мне. Речь идет о семье, крови, защите. За кровь платят кровь.
Ее глаза расширились. Раздраженный ее быстрой реакцией на мою близость и собой, за то, что одно прикосновение заставило мое тело болеть, я сорвался.
– Чувствуешь это? Постарайся запомнить, потому что с этого момента тебе запрещено прикасаться к нам. Если ты хоть чихнешь в нашу сторону или будешь дышать одним воздухом со мной, я превращу твою жизнь в ад. Это прикосновение – единственный раз, когда ты чувствуешь кого-то могущественнее тебя рядом. И как я сказал, чувствуй и запоминай, и, может быть, когда-нибудь твоя память окажет тебе услугу, что ты забудешь каково это, когда тебя касается такой человек, как я. И только тогда ты сможешь быть счастлива с кем-нибудь, проживая свою никчемную жизнь.
Подальше от меня.
От всего.
В безопасности.
Еще несколько слез скатились вниз по ее щеке.
И тогда я понял-это начало конца.