Я вздрагиваю, когда ее ладонь касается моей щеки, но она не пугается, только крепче прижимает свою руку ко мне. Я немного расслабляюсь под ее прикосновением.
— Единственная причина, по которой я говорю тебе все это, заключается в том, что я абсолютно с тобой согласна. Линкольн — мешок дерьма.
Я хватаю ее за запястье и опускаю ее руку в свою.
— Мешок дерьма был бы более полезен. — Я нажимаю кнопку лифта, и мы продолжаем подъем.
Она тихо хихикает.
— Точно.
Я тащу ее за собой к входной двери и в свой дом.
— Ты голодна?
— Нет.
Вместо того чтобы идти на кухню, я поворачиваю направо и веду ее в свою спальню. Включив приглушенный свет, отпускаю ее руку. Джордан подходит к окну и проходит в гостиную моей комнаты, где есть небольшая секция диванов, телевизор и газовый камин.
Я направляюсь в ванную и раздеваюсь. Душ обжигающий и желанный после четырнадцатичасового рабочего дня, проведенного в офисе. Моя шея болит от часов, проведенных за дизайном, и я позволяю горячей воде растопить напряжение, чувствуя себя спокойнее, чем когда-либо, зная, что Джордан в безопасности и рядом. Я не мог нормально спать с тех пор, как вернулся, гадая, где она и что делает. Надеясь, что она не ранена и не страдает. И ненавидя себя за то, что ничего с этим не сделал.
— Я собиралась спросить…
Мои глаза распахиваются, когда Джордан заходит в душ.
— ...достаточно ли здесь места для еще одного, но эта штука достаточно велика для десяти человек. — Горячая вода бьет по ее обнаженной коже, и она отскакивает. — Горячо.
Я регулирую температуру, пытаясь заставить свой мозг работать при бешено несущейся крови при виде обнаженной девушки.
Джордан скользит руками от моей поясницы к плечам и впивается пальцами в мышцы там, прежде чем скользнуть вниз. Я поворачиваюсь и притягиваю ее в свои объятия, прежде чем прижаться губами к ее губам. Поцелуй — это неделя сдерживаемого разочарования, семь дней беспокойства и глубокое чувство, что я потерял что-то неотъемлемое в своей жизни, что, наконец, вернулось ко мне. Языки, зубы и блуждающие руки создают нескоординированную связь, и я боюсь, что с ее все еще заживающими ребрами, Джордан может поскользнуться и пораниться.
Я отрываю от нее рот и прижимаюсь лбом к ее лбу.
— Сначала прими душ.
— Я думала, что нравлюсь тебе больше грязной. — Она прижимается своими губами к моим, и я скольжу языком между ее зубами, перемещаясь на скамейку.
Сажусь, разъединяя наши губы, и притягиваю Джордан так, чтобы она оказалась между моих бедер. Вода каскадом стекает по ее горлу, между грудями и ребрами к пупку и дальше. Я слегка провожу большим пальцем по ее ребрам, когда вода там становится бледно-коричневой.
Ее рука накрывает мою, когда я смываю краску с ее кожи.
— Макияж. Чтобы скрыть следы.
— Мне это не нравится. — Я продолжаю тереть, но, кажется, не могу избавиться от этой штуки.
— Без него я выгляжу так, словно прошла через дереводробилку.
Я намыливаю руки, и Джордан опирается на мои плечи, пока я смываю краску с ее торса. Охватываю ладонями всю ее грудную клетку, не торопясь заново знакомлюсь с ее кожей, с ее фигурой.
— Так лучше, — говорю я, когда смываю остатки макияжа.
— Люди не дают чаевых, если видят мои недостатки.
Я хочу сказать ей, что, по-моему, ее недостатки — самое прекрасное в ней, но достаточно хорошо усвоил, что мои слова, какими бы благими они ни были, сильно ранят.
Джордан обхватывает мою щеку и проводит пальцами по моей коже.
— Больше никакой бороды.
Я поворачиваюсь губами к ее запястью и целую.
— Тебе больше нравилось с бородой?
— Ты красивый и с бородой и без, но ты больше не похож на моего Гризли. — Она застенчиво улыбается и ныряет под струю воды. — Ты выглядишь удивленным.
Мой Гризли. Как будто я принадлежу ей.
— Никто раньше не называл меня красивым.
Я откидываюсь на спинку сиденья и киваю ей, чтобы она продолжала мыться. Я не пытаюсь скрыть реакцию своего тела на нее. И она, кажется, застыла на месте, уставившись на мой стояк, и внимание делает его еще жестче.
— Я хочу тебя. — Сжимаю член и шиплю от давления.
Женщина подается вперед, затем останавливается, резко выпрямляясь.
— Так вот почему я здесь? Ты просто ищешь легкого траха?
Меня передергивает, когда я слышу, как она так отзывается о себе.
— Все в тебе никогда не было легким.
Джордан хмурится, и мне хочется ударить себя за то, что я сказал что-то не то, независимо от того, насколько это правдиво.
— Мы ничего не должны делать, если ты не доверяешь моим намерениям.
— Ты доверяешь моим?
— В худшем случае, ты здесь, чтобы использовать меня для секса? — Я пожимаю плечами, но не говорю, что уже решил, что больше никогда ее не отпущу.
В машине она ясно дала понять, что никому не принадлежит. Потребуется некоторое время и убеждение, чтобы заставить ее понять, что она принадлежит мне.
Звук ее смеха резко отрывает меня от моего собственнического внутреннего монолога. Я поднимаю глаза, когда женщина оседлывает мои колени. В ту секунду, когда жар ее лона прижимается ко мне, улыбка исчезает, и ее губы приоткрываются. Она выгибает спину, прижимаясь ко мне, в то время как ее соски касаются моей груди.
— Эта последняя неделя показалась мне целой жизнью.
Я сжимаю мягкую плоть ее задницы и помогаю ей двигаться против меня, раздвигая ее складочки для более глубокого контакта.
— Мне нравится, как ты чувствуешься. — В моем пространстве, на моем теле и под моей кожей.
Просовываю руку ей между ног и нахожу ее скользкой и жаждущей. Стон срывается с моего языка, когда она наклоняется, чтобы слизнуть воду с моих губ.
Я был с профессионалками в секс-индустрии, которым никогда не удавалось завести меня так, как Джордан. С ней каждое прикосновение усиливается и разжигает желание ворваться в нее и сделать своей.
Сжимаю основание своего члена, и женщина устраивается на мне, дразня себя, прежде чем медленно опуститься вниз. Мы оба стонем, когда она полностью садится. Я целую и посасываю ее грудь, наслаждаясь звуками, которые она издает, прижимаясь ко мне бедрами.
Я надеялся не торопиться, попробовать на вкус каждый дюйм ее тела и провести часы с моим языком между ее ног, но необходимость слишком велика. Меня переполняет потребность наполнить ее. Я встаю, и она обхватывает меня ногами. Крепко держа ее за задницу, я прижимаю ее спиной к кафельной стене.
— Держись.
Она обвивает руками мою шею, и ее ногти царапают мою кожу. Мои бедра инстинктивно двигаются вперед.
— Да, — выдыхает она и откидывает голову на кафель.
Зарываюсь лицом в ее горло и с силой врезаюсь в нее.
Голос в моей голове шепчет, чтобы я притормозил, был осторожен, но ее губы умоляют о большем, пока она притягивает меня ближе. Я даю ей то, что она хочет, уступаю первобытной потребности брать, отмечать и требовать.
Ее оргазм поражает, как электрический ток, который пронзает нашу связь, заставляя меня по спирали перелететь через край прямо за ней. Мои бедра устремляются вперед, прижимая ее к месту, пока пульсирующий экстаз не утихает.
Из-за густого пара трудно отдышаться.
Я был слишком груб. Все вышло из-под контроля.
— Ты в порядке? — спрашиваю я у ее горла, боясь отстраниться и увидеть то, что, как я боюсь, может быть сожалением в ее глазах.
Ее руки лениво скользят по моим волосам, и она вздыхает.
— Лучше, чем когда-либо.
Мы оба стонем, когда я выхожу из нее. Ставлю ее на ноги, убеждаясь, что женщина стоит устойчиво, прежде чем отпустить. Направляю ее под струи, чтобы вымыть, а затем вывожу, чтобы вытереть. Протягиваю ей свой халат, и Джордан надевает его. Рукава доходят до кончиков пальцев, а подол касается пальцев ног. Оборачиваю полотенце вокруг своей талии, чищу зубы, и даю ей новую головку для моей щетки, чтобы она могла сделать то же самое.