Вновь выстрел первой шеренги, пороховой дым, уносимый слабым осенним ветерком, падают тела и разносятся крики боли, а смертоносный механизм другого мира продолжает собирать свою кровавую дань.
Пули не всегда справлялись с защитой тех же рыцарей Ордена, не говоря уже о паладинах. Они словно несокрушимые стальные башни стояли там, где вокруг них все падали. В такие моменты огонь концентрировали именно на них, что становилось фатальным.
Тем не менее, даже если пуля не пробивала доспех, то она с такой силой вбивала металл брони в тело своего владельца, встряхивая внутренности, что некоторые падали на землю от болевого шока, царапая скрюченными пальцами место попадания и пытаясь вдохнуть.
Позади же них застыли шокированные ландскнехты. Они огромными глазами провожали истребление отличных воинов, которые, при других обстоятельствах, могли им попортить не мало крови. Конечно, они были истощены войной с магами, но они не растеряли своих навыков. Здесь же с ними даже не сражались, а просто изничтожали, словно грызунов рачительные хозяева.
Церковники, закончив маневр, бросились к специальным отрядам и сначала нарвались на полноценный залп, смешав ряды, а следом получили арбалетный залп от стоящих рядом наемников.
Тем не менее, никто не мог назвать воинов церкви трусами. Получая огромные потери, они не дрогнули, продолжая рваться вперед.
Но Вальтер Шмидт был готов и к такому развитию событий.
– Отступаем! – спец отряды организованно отходят вглубь строя ландскнехтов, оставляя тех разбираться с остатками воинов Орденов. Раненные, подчас с кровоточащими пулевыми отверстиями и погнутыми доспехами паладины и рыцари выглядели жалко и одновременно устрашающе. Словно истерзанный дробью медведь, умирающий, но все еще способный забрать своего убийцу с собой на тот свет.
Все, кто был по рангу ниже рыцаря уже погибли, или от точного огня мушкетов или сраженные клинками, копьями и алебардами наемников.
Но рыцари и паладины отказывались умирать до того, как покарают тех, кто ударил им в спины.
Доспехи были истерзаны и поломаны, единственное, что поддерживало в них жизнь была внутренняя и божественная энергия.
Они насквозь прорвали строй ландскнехтов, раскидав их словно псов. И солдаты удачи устрашились столь страшного самопожертвования, отступив.
Но подобные истории отнюдь не всегда заканчиваются хорошо для храбрецов.
Выйдя с другой стороны строя, оставшиеся в живых паладины и рыцари уставили в полностью готовые к бою две сотни мушкетеров.
Залп стал для них тем, что они уже не смогли вынести. Стоило дыму рассеяться, то стало ясно, что на ногах остался стоять лишь один.
@Тут был Чеширский Кот (=^ ? ^=)
Глава 2
Судя по чудовищному ореолу божественной магии вокруг, тот был как бы не святым лордом. Он не мог двигаться из-за тяжести повреждений. Лишь стоял на месте, покачиваясь, и прожигал врагов оставшимся целым глазом. Второй вытек, оставив кровавый провал на том месте, где должен был быть глаз, отсутствовала и кожа на той стороне черепа.
Командир мушкетеров, человек, который по словам людей его знавших, никогда не имевший благородства, впервые наклонил голову в знак уважения противника. А затем отдал приказ второй линии разрядить семьдесят пять мушкетов по этому воину, отдавая таким образом дань уважения. А также опасаясь, что пары выстрелов может не хватить.
— Штыки! — мушкетеры привычно после перезарядки вытащив из ножен штыки, надели их на мушкеты и двинулись вперед, протыкая любое мертвое тело, удостоверяясь, что оно больше не встанет.
Не забывали они и о мародёрстве. Старые привычки трудно изжить.
Изредка притворившиеся мертвыми орденцы пытались схватить или ударить наемников, но те были ловкими ребятам, к тому же одетые в броню. Слабые удары бессильно отскакивали от их доспехов.
Там, где церковник еще представлял опасность производился выстрел, окончательно ставящий точку в этом вопросе.
Позади двигались наемники. Никто из них не рисковал подойти к телам павших раньше спецотряда. Этому было простое объяснение, они не хотели, чтобы эти суровые воины, помножившие на церковников, подумали, что они хотят украсть их добычу.
К тому же, мечи и доспехи так и оставались лежать на земле, люди Шмидта собирали лишь монеты, кольца и легкие драгоценности, складывая эту мелочевку по сумкам, расположенным на поясе.
Остальное вооружение собирали специальные команды. Немецкая бережливость не собиралась упускать столь дорогие вещи, как доспехи и оружие, из своих рук