— А потом им все равно сносит крышу, сержант Портис?
— Точно подмечено, бастард Вульфс. Напрочь ее самую рвет. И вот тогда нам остается только одно. Стоять и держаться, пока не подоспеет выделенный маг, иначе шансов убить эту мясорубку не так уж и много.
— Остались последние. План Изменения.
— Хитрые ублюдки. — покачал головой Цестус Портис. — Вечно себе на уме. Плетут свои сети. Ими, в основном, занимаются тайная канцелярия и магическая ассоциация. К ним обычно идут всякие дворяне и маги. Этот круг дает знания, умение плести интриги и магию. Мы мало с ними сталкиваемся, но я считаю, что это самые опасные уроды. Как представлю мага, который сошел с ума от мерзости хаоса, как сразу хочется бахнуть чего-то покрепче. Ну как, бастард, все еще хочешь у нас служить?
— Конечно, выбора у меня все равно нет. — честно ответил Александр, отправляя проклятье за проклятьем на голову тысячника. Попасть в боевое подразделение, вынужденное постоянно сражаться такими ужасами. Архимаг знал, к кому отправлять землянина, чтобы тот протянул максимально недолго.
— Выбор есть всегда. — философски заметил Портис, пожав плечами. — Можно перерезать себе горло, или по-тихому удавиться на ремне, пока твои товарищи спят. — На удивленный взгляд подчиненного он вздохнул. — Ты, парень, еще не понял куда попал. Не буду тебя стращать почем зря. Нападения на демонопоклонников бывают не так уж и часто. В основном мы занимаемся патрулированием улиц, охраной и сопровождением важных персон, поиском преступников, успокоением смутьянов и дебоширов. — рука легла на меч. — Но иногда приходится окунаться в такое вот дерьмо. И поверь, окунаться придется с головой. Так глубоко, что аж глотнуть пару раз придется. И у многих попросту не выдерживают нервы. Контракт с Чертовой сотней так просто не разрывают, поэтому сам понимаешь…
«Проклятый Маркус Шварц вместе со своим, без всяких сомнений, любовником архимагом Ольгердом!»
Глава 6
— Неужели из всех сотен наши две самые опасные?
— Ну, на это как посмотреть. Демоны. Они обычно прячутся. И их не так уж просто найти. Редко когда какие-нибудь идиоты связываются с кругом гнева. Поэтому в основном мы живем, как обычные стражники. А вот две Чудовищные сотни работают постоянно.
— Они убивают чудовищ?
— Верно подмечено, умник! Столица рождает каждый день целую кучу трупов, и не все из них вовремя находят, чтобы правильно захоронить или сжечь. Часть некоторые уроды, дабы скрыть свои темные делишки, скидывают в канализацию. Долго лежащие трупы имеют немалую вероятность переродиться в какую-нибудь гадость, которая, окрепнув, выберется на свет и пойдет жрать людей. Чудовищные роты ходят по самым злачным и вонючим местам, вычищая их от подобных тварей. Поэтому их за глаза зовут помойными сотнями. Но не стоит им говорить это в лицо, если не хочешь стать инициатором кровавого побоища. При этом их уроды, хоть и слабее наших, но зато их бывает в десятки раз больше. После особо крупных зачисток трупы монстров вытаскивают целый день. Неплохо, а?
Александр покачал головой, показывая, что оценил размах. Сержант же явно увлекся разговором, поэтому продолжал. — Есть еще две Мертвые сотни. Эти гаврики охотятся за вампирами и другой разумной нечистью. Всякими незарегистрированными некромантами и другими любителями покопаться в трупах. Их рабочий контингент хоть и меньше нашего, но зато охренеть как опасен. Десять лет назад целая сотня отправилась на уничтожение гнезда вампиров. Им «повезло» наткнуться на старого вампира с его личным выводком. Ту мясорубку не могут забыть до сих пор. Вампира завалили телами. Как итог, пятеро выживших обычных стражников и один маг. Девяносто пять солдат и трое магов навсегда нашли покой в том проклятом подземелье. Так что работа у них то еще говно.
— Остались еще четыре сотни. На кого они тогда охотятся? Какие еще ужасы скрывает этот город?
Сержант заржал, утирая слезы. — Ну ты и сказал, ужасы. Надо будет парням рассказать, пускай поржут. Четыре сотни занимаются только людьми. Поиском убийц, охотой на тех, кто получил награду за свою тупую башку. Ну и дальше по мелочи. Иногда их прикомандировывают к одной из наших сотен, когда ожидается уж совсем большое дерьмо.