С каждым днем они говорили все больше. В голосе Орла появились нотки уважения, иногда даже восхищения. Речи Прометея завораживали его. Хоть и прикованный, титан не лишился красноречия. Недаром он был покровителем адвокатов, докладчиков, агитаторов. Зевс сделал ошибку: он не приковал язык Прометея.
По-прежнему Орел прилетал к скале через день. Но работал уже спустя рукава — можно было бы сказать, если бы у птиц были рукава. Исправный служака превратился в ленивого поденщика.
Прометей спросил его:
— Хотел бы я знать, ты веришь Зевсу или просто боишься его? В чем источник твоей преданности ему? Вера или страх?
Орел отер окровавленный клюв о перья и сказал:
— Наверно, немного того и другого.
— А я думаю,— сказал Прометей, пожав плечами,— что совсем немного того и очень много другого.
Орел растерянно повел по сторонам своими круглыми желтоватыми глазами. Он тоже пожал бы плечами, но не сделал этого за неимением у птиц плеч. Допустим, что он пожал плечами мысленно.
— А не боишься ли ты соперника? — спросил Прометей.
Орел недовольно нахмурился.
— Да,— повторил Прометей,— не боишься ли ты, что найдется смельчак, который подымет руку на тебя?
Орел проклекотал сердито:
— Поднять руку на меня — это значит поднять руку на самого Великого Промыслителя.
— Ну и что ж! Ведь были свергнуты с престола его дед Уран и его отец Хронос.
Ничего не ответил крылатый пес Зевса.
На Олимпе шушукались. Никто не знал, куда исчез Прометей. Спросить не решались. Расправа? А может быть, он послан с каким-нибудь тайным поручением, для коего потребен тонкий дипломатический ум? Гефест помалкивал. От Орла никто слова не слышал. Кротос-Власть и Бия-Сила держались с обычной надменной замкнутостью.
И так оно осталось бы неизвестным — исчез небожитель, подумаешь, не он первый, не он последний,— если бы не наша братия — литераторы, которые, надо не надо, всюду суют свой нос. Оно-то в конце концов выходит, что надо.
Начал некий Гесиод из местечка Аскры в Беотии. Он первый записал о расправе над Прометеем, сначала в книжке «Родословная богов» и вторично в пространном репортаже «Труды и дни» о судебном процессе по поводу раздела земли.
На Олимпе сделали вид, что этих книг не существует, хотя тайком читали их взасос.
Но когда другой литератор, некто Эсхил, написал на этом же материале пьесу «Прометей прикованный» и поставил ее в театре, Зевс забеспокоился. Он, правда, виду не подал и, сидя в директорской ложе, рукоплескал актерам.
Виссарион шевельнулся в кресле:
— Точь-в-точь как Николай I, на «Ревизоре» сказавший: «Тут всем досталось, а мне более всех».
Эсхил был кадровым офицером, профессиональным военным. Он отличился в боях с персидскими интервентами, в частности в знаменитой битве при Марафоне.
Военная косточка, он описал «Операцию Прометей» с грубой солдатской прямотой. Он даже точно обозначил место пыток — Кавказ.
Пьеса «Прометей прикованный» пошла с огромным успехом во всей Греции. Смотреть ее приезжали издалека, даже из-за рубежа — скифы с берегов Азовского моря, одногрудые амазонки из Малой Азии, мидийцы из Ирака.
Сам черный Аид не поленился подняться из преисподней. Он был возмущен дерзостными выпадами автора и предложил Зевсу, что упрячет наглеца в одну из своих адских кутузок.
Но Преблагой Вседержитель отклонил это предложение. Он сотворил другое. Пока — в мыслях. О них поведал он только наиприближённейшим. Однако на Олимпе у Эсхила были тайные поклонники. Они предупредили писателя, и он спешно эмигрировал в Тринакрию, иначе называемую Сицилией. Под чужим именем он поселился у подножья огнедышащей горы Этны во владениях Гефеста. Бог огня тайком покровительствовал Эсхилу. Этим он хотел хоть отчасти искупить свою вину перед Прометеем.
Узнав о бегстве Эсхила, Всесокрушающий призвал к себе своего верного Орла. Разговор, как всегда между ними, происходил наедине. После этого крылатая овчарка Зевса расправила могучие крылья и ринулась на Запад.
Рыбаки, промышлявшие в тот день в Ионическом море, видели, как Орел охотился на черепах. Известно, что черепашье мясо — излюбленный деликатес орлов. Они добывают его своеобразным способом. Держа в лапах черепаху, они взмывают ввысь и, разглядев оттуда своими острозоркими глазами крепкий камень, бросают на него черепаху. Щит ее разбивается в осколки.
Рыбаки видели, как Орел Зевса летел на Запад, держа в когтях огромную черепаху.
Он достиг Этны. Писатель сидел в саду, размышляя о своей новой трагедии «Семеро против Фив».