118 Шпорами и уздами
Вновь вздымают бьющиеся коней,
От копья к клинку
Яростны удары и нещадны,
Справа, слева
Изворачивают гибких скакателей,
Жалящие острия
Устремляют туда, где тоньше латы.
119 На груди Родомонтовой[436]
Уж не та драконова чешуя,
И не тот Немвродов
Меч в руке и шелом на челе,
Потому что прежний доспех
Он, сраженный донною из Дордонны,
Пригвоздил к святым стенам над мостом,
Как об этом, помнится, я уж сказывал.
120 Иной добрый на нем доспех,
Не таков, как прежде, отменный;
Но ни тот, ни сей, ни изряднейший
Против Бализарды не устоят,
Коей не помеха ни чары,
Ни отделка, ни ковка, ни закал:
Ею Руджьер усердствуя
Прорубает вражью сталь вновь и вновь.
121 Обагровленный
Взвидя панцирь, являющий очам,
Что уже не единожды и не дважды
Меч сквозь сталь всекался в плоть, —
Басурманин в пущей ярости, в пущей лютости,
Чем бушующее море зимой,
Отвергает щит
И двуручным взмахом рушится на Руджьера.
122 Как на водной По,
На две палубы расставясь опорами,
Вздыбленный вручную и воротом
Рушится на сваи чугунный груз, —
Так ударил в Руджьера Родомонт
В две руки, тяжелее всякой гири;
Спас шлем —
Без него бы надвое и конник и конь.
123 Руджьер клонится вперед и назад,
Руджьер вскидывает руки и ноги;
Сарацин бьет вновь,
Не давая мгновения опомниться;
Бьет и в третий, —
Но мечу не в мочь быть молотом: вдребезги
Разлетается клинок, и язычник
Остается с опустелыми дланями.
124 Разъяренному это не помеха —
Налетает на Руджьера, а тот
Как без чувств: таково гудит шелом,
Таково помрачился ум и разум.
Но из забытья
Вырывает его железной дланью
Сарацин, схватив за горло, да так,
Что и вон из седла и прямо оземь.
125 Прямо оземь, и тотчас на ногах,
Полон гнева, палим стыдом,
Потому что, оборотясь к возлюбленной,
В милом лике видит он страх,
И едва ее не покинула жизнь,
Как увидела его распростертого.
Чтоб омыть позор,
Руджьер меч наголо и на супостата.
126 Родомонт на него конем,
А Руджьер отпрядывает и мимо,
И проскоком хвать за узду
Левою рукою Родомонтова
Скакуна и кружит вокруг, а правою
Метит всаднику в бок, в живот и в грудь,
И уже тому не в радость две раны:
Та в ребро, другая в бедро.
127 Но у Родомонта в руке
Рукоять меча, который изломан,
Он и ею разит Руджьера в шлем,
И еще бы удар, и быть бы худу.
Но Руджьеру судьба взять верх —
Он хватается за железную руку
Правой, левой, —
И срывает сарацина с седла.
Пеший бой
128 Но по вящей тот и силе и ловкости
Пал и встал с Руджьером наравне,
Пеший против пешего,
Хоть Руджьер с мечом, а он без меча.
Руджьер держит его на отдаль,
Не подпустит ближе, чем на взмах,
Ибо не с руки ему рукопашество
С исполином, который дюж и раж.
129 Видит кровь
На боку врага, на бедре и всюду,
Ждет,
Что, бессилясь, он выпадет из борьбы;
Но язычник, стиснувши всею силою
Рукоять былого меча,
Так метнул и уметил ее в Руджьера,
Что шеломит его вновь пуще прежнего.
130 Грянулся удар
В нащечье и в наплечье,
Дрогнул Руджьер, покачнулся Руджьер,
Еле удержался Руджьер, но выстоял.
Хочет супротивник его подмять —
Но пораненная нога его обманывает,
И усиливаясь сверх сил,
Он упал на одно колено наземь.
131 А Руджьеру дорог и миг:
Он разит в нагрудье, разит в забрало,
Его меч — как молот,
Его длань вбивает врага в песок.
Но взметнулся басурман,
Но опять всхватился, встеснился, сплелся,
И опять они кружат, жмут и гнут
Из последних сил и последней выучки.
вернуться
436