132 Сила Родомонтова
Истекает ранами в бедро и в бок;
Выучка и ловкость Руджьерова,
В неисчетных пытанная боях,
Обнадеживает преуспеть,
И где гуще вражья кровь, глубже взруб,
Там и тяжче
Налегает он грудью, дланью, наступью.
133 Яр и злобен, Руджьера Родомонт
Кружит, сжавши горло и грудь и плечи,
То притянет, то оттянет, то вскинет
И вращает высоко над землею,
Дозирая, куда ринуть — и в прах.
А Руджьер — весь дух, ум, и доблесть —
Держит верх.
134 И вот,
Изловчась Руджьер протянутой дланью,
Родомонту стиснул левую грудь,
Впился, вставился
Правою пятой меж вражьих колен,
И взметнул Родомонта с земли,
И обрушил головой Родомонта наземь.
135 Гривою и загривком
Так он врезался во прах, что из ран
Красная
Половодьем хлынула в поле кровь.
У Руджьера удача хохлом в руке —
И, чтобы уже не встать сарацину,
Он одной рукой кинжал ему к шлему,
А другой за горло, а сам на грудь.
136 Как паннонская или как иберская[437]
Золотоприманная копь,
Рухнув на головы хищным копателям,
Врасплох
Давит, душит,
Не дает ни вдоха душе, ни выдоха, —
Так простерся победоносному
Попранный сарацин.
Руджьер умерщвляет Родомонта
137 К забральному зрачку
Кинжальное острие
Приставляя, Руджьер неволит сдаться
И надежит сдавшегося жизнию, —
Но поверженному
Легче смерть, чем малое малодушие,
И он молча корчится, бьется, рвется
Взять свое.
138 Как молосский пес аланскому псу,
Огнь в глазах, пена в зубах,
Впавши горлом в неразмычные челюсти,
Мучится и силится и вотще,
Ибо ярость вровень, а сила — нет,
И не вырваться слабому из сильного, —
Так никоей ухваткою, ни уловкою
Не уйти язычнику от судьбы.
139 Но он корчится, но он изворачивается,
Но он ищет воли одной из рук —
Той, в которой
Острие кинжала и у него
Ждет ужалить Руджьера в пах, —
Но почувствовал юноша, что пора
Нечестивцу
Претерпеть столь замедлившую казнь.
140 Дважды, трижды[438]
Вскинувши и опустивши булат,
Погружает он его в Родомонтов
Страшный лик, и на том борьбе конец,
И от окоченелого тела
К ахеронтским мерзостным берегам
Отлетает с хулою та душа,
Столь когда-то гордая и надменная.
КОНЕЦ. PRO BONO MALUM
[439]
ДОПОЛНЕНИЯ. ОТРЫВКИ ИЗ «НЕИСТОВОГО РОЛАНДА» В ПЕРЕВОДАХ РУССКИХ ПЕРЕВОДЧИКОВ
[ВСТУПЛЕНИЕ] I, 1–15 (С. Молчанов. 1793)
Пою прекрасный пол и Рыцарей, пою любовь, воинские подвиги и храбрость Героев того времени, когда Сарацыны перешед из Африки в Европу, опустошали Францию. Раздраженный Аграмант, их государь, клялся отмстить Императору Карлу Великому смерть Трояна, своего отца; и он-то горя мщением и огнем пылкой юности, возбудил к сей бойне неверных. Я буду повествовать также о Роланде, о тех его подвигах, которые нигде и никем еще не описаны. Покажу, каким образом любовь учинила неистовым и сего славного и мудрого Французского Рыцаря; — любовь, которая и меня привела почти в такое точно состояние, и каждый день почитает себе утехою расслаблять остающийся во мне рассудок.
Ипполит, достойный сын Геркулеса, украшение и слава нашего века! прими благосклонно сию книгу. Я ничем более не могу доказать моей благодарности за твои благодеяния, как подобными приношениями. Жертвую теперь всем, чем только жертвовать тебе в состоянии. Ты увидишь, что между Героями, которых прославлять готовлюсь, я не забыл и славного Рогера, именитого твоего родоначальника. Я тебе опишу его храбрость и героические деяния. Удостой своего внимания мои песни, когда позволят тебе важные предметы, твой ум занимающие.
вернуться
Как паннонская или как иберская… — Венгерская и испанская.
вернуться
Дважды, трижды… — Последняя октава строится по образцу заключительных строк «Энеиды» (XII, 950–952).
вернуться
Pro bono malum — Злом за добро. Сентенция общего порядка, не имеющая прямого отношения к судьбе поэмы. Здесь не может иметься в виду неблагодарность Ипполита д’Эсте, поскольку сентенция была помещена уже в первом издании.