55 Волшебник щит в руке держал
Под шелковою тканью;
Не знаю, для чего не снял
Его он перед бранью;
Открытый щит производил
Чудесное явленье:
Взглянувший на него — без сил,
Без чувств, в одно мгновенье
На землю падал мертвецом,
И волхв по эмпирею
В свой замок улетал потом
С добычею своею.
56 Щит блещет словно как рубин,
И света нет светлее.
Градасс и юный паладин
Упали ниц, бледнея, —
Бесстрашных взоры не снесли
Чудесного сиянья;
И я без чувств, от них вдали,
Пал жертвой обаянья…
Но вот встаю, гляжу кругом
И, никого не видя,
Иду назад своим путем
И горько плачу, идя.
57 Я думал, — верно, чародей
Унес с собой несчастных,
Как и предмет любви моей
И поисков напрасных.
Увы! Надежды боле нет
Увидеться мне с нею!
А мне по ней и Божий свет
Был мил красой своею.
Суди же, государь, могла ль
Чья скорбь с моей сравниться?
Представь, как тяжело, как жаль
С любезной разлучиться!..
[РУДЖЬЕР В МИРТОВОЙ РОЩЕ] VI, 16–33 (С. Уваров. 1891)
…Но время посмотреть теперь приспело,
Как иппогрифом правит витязь смелый.
17 Хотя Рогер не ведал за собой
Ни тени страха, робости постылой,
Но кто поручится, что той порой
Нимало сердце в нем не приуныло.
Давно оставил витязь за спиной
Европу, и его уж уносило
За тот пролив, Алкид где древле сам
Поставил два столба в предел пловцам.
18 А иппогриф, загадочная птица,
Так быстро по небу Рогера нес,
Что вряд догнала бы его орлица,
С которой мечет молнию Зевес.
Нет твари той, что быстротой сравнится
С иппогрифом, едва ль быстрее бес;
Чай и перуны самые едва ли
Быстрее на землю с небес спадали.
19 Рогера далеко мчал иппогриф,
Все прямо мчал небесною тропою,
И наконец вот он с небесных нив
Спускается размашистой дугою,
На остров правя свой полет ретив.
А остров тот напоминал собою,
Куда вслед нимфы странною стезей
Под морем некогда спешил Алфей.
20 По небу сколько ни летал, милее
Нигде не видел рыцарь уголка,
И вряд нашел бы краше, веселее,
Хоть осмотрел бы мир весь свысока.
Сюда, кружась все шире и смелее,
Крылатый конь доставил седока,
Луга и нивы, злачные равнины,
Прозрачны воды, тихие долины,
21 Кедровы рощи взоры веселят,
Здесь лавры средь черемухи душистой,
Лимоны с цветом и плодом стоят,
И с стройной пальмой тополь серебристый.
Деревья путника к себе манят,
Манят вздохнуть под сенью их тенистой;
А в ветвях, защищенный от лучей,
Беспечный песни ладит соловей.
22 А по лугам, усеянным цветами,
Поросшим вечно злачною травой,
Резвятся зайцы, кролики стадами,
Опасности не зная никакой;
Олени с горделивыми рогами
Пасутся иль играют меж собой.
Здесь серны, лани прыгают по воле;
Вдали людей им полное раздолье.
23 Теперь так низко иппогриф летал,
Что соскочить уже не было страшно,
И наземь так Рогер прыжок задал,
Что очутился на лужайке злачной,
Но из руки узду не выпускал;
А чтобы зверь не вырвался несчастный,
Чрез ветки мирта повода провел,
Что между тополем и лавром цвел.
24 Здесь бьет родник волною серебристой,
Тень елей, тополей над ручейком,
Прохладой веет от нее душистой,
Отрада утомленному путем.
Сняв броню, шлем, водой омылся чистой
Рогер и озирается кругом.
Неслись зефиры из великой дали
И в ветках древ шумели и играли.
25 Черпнет прохладной влаги он порой,
Чело, уста остудит той водою.
Измучил так его палящий зной,
Так витязь бронью утомлен стальною,
Не диво, что томится витязь мой:
Без отдыха, заоблачной страною
В оружии, в броне с главы до ног
Полсвета скорый обскакал ездок.