Неистовый Роланд. Песни XXVI–XLVI

81 И, сам с делами не спеша подчас
И дни бесплодно проводя порою,
На них пришлец не задержал бы глаз,
Когда б не вождь. И вдруг перед собою
Он видит то, что каждому из нас,
Как мы считаем, дал господь с лихвою:
О здравом смысле, о рассудке речь,
Который нам всего трудней сберечь.

82 Он оказался жидкостью летучей
И посему хранится в склянках он\
Различного размера: всякий случай,
Видать, отдельно взвешен и решен.
В одной из многих склянок ум могучий
Анжерского безумца заключен:
Она крупнее прочих, и к тому же
Роланда имя значится снаружи.

83 На каждой — надпись с именем того,
Чей здравый смысл закупорен в сосуде.
Порядочную долю своего
Нашел француз, в огромной роясь груде.
Но нет, не это потрясло его:
Он полагал — ему известны люди,
Что здравым смыслом именно сильны;
Так чем же склянки их тогда полны?

84 Лишаются рассудка — кто влюбившись,
Кто подчинив сокровищам мечты,
Кто глупостями магии прельстившись,
Кто возомнив, что звезды с высоты
Хватать нетрудно, кто вооружившись
Софистикой, а кто свои холсты
Малюя; надобно сказать при этом,
Что больше прочих не везет поэтам.

85 Астольф решился свой рассудок взять —
Конечно с разрешения святого —
И склянку к носу, сняв с нее печать,
Поднес, и в нем хозяина былого
Не мог состав летучий не признать.
С тех пор, коли Турпину верить, снова
Премудрым долго оставался галл,
Покуда разум вновь не потерял.

86 Потом он склянку, что других полнее
И больше, взял, чтоб здравый смысл вернуть
Роланду. Оказалась тяжелее
Она, чем думал он. В обратный путь
Пора: он хочет графу поскорее
Несчастному помочь; но заглянуть
Апостол предлагает по дороге
В таинственный дворец. Его чертоги

87 Полны куделей шелка, шерсти, льна,
Которых часть для глаз приятна цветом,
Других окраска чересчур мрачна.
Вот первый зал. Старуха в зале этом
Обводит нить вокруг веретена:
Так на Земле у нас крестьянки летом
Над коконами новыми сидят
И влажные останки потрошат.

88 Другая успевает еле-еле
За первою, обязанность другой —
Заранее красивые кудели
От некрасивых отделять. «Постой,
Я ничего не смыслю в этом деле», —
Сказал Астольф, и отвечал святой:
«Узнай, что эти женщины седые,
Как должно Паркам, дни прядут людские.

89 Людскому веку по величине
Равна кудель, и Смерть с Природой, зная
О роковом для человека дне,
Блюдут его, отсрочек не давая.
Скажу тебе о лучшем волокне:
Оно идет на украшенье рая,
А худшее для грешников прядут,
Что лишь таких заслуживают пут»…