129 А где нету водного ходу,
Там поклажу сваливают на угор
И за людною охраною
Тянут далее вьючно и тележно.
Для того по всем берегам
Согнан крепкий скот со всей Франции,
А погонщики над рекою
В постоялых дворах справляют вечерю.
130 Как застигла здесь алджирского[51]
Короля слепая черная ночь,
Зазывает его здешний гостиник,
И король невсхотно, а встал в постой.
Конь расседлан, выставлен стол,
Брашна, вина корсские и грецкие,
Потому что сарацин, хоть и маврам мавр,
А пивал знатней всякого француза.
131 Добрым видом, добрым столом
Услужал хозяин славному гостю,
Ибо всякому зрячему вдогад:
Славен гость и велик отменной доблестью.
Но как был Родомонт себе сам не свой,
И далече витало его сердце,
Не умев отстать от былой подруги, —
Он молчал.
132 Был гостиник проворен и умен,
Как немногие слыханы во Франции,
Уберегши добро и двор и дом
В стольком люде, пришлом, чужом и вражественном,
И созвал гостиник свою родню,
Чтобы всем быть наготове для рыцаря, —
Но и те стоят и молчат,
Видя паладина в глухом раздумье.
133 Долго сарацин в забытье
Странствовал умом из думы в думу,
Взоры долу,
Никому не вздымая глаза в лицо;
А по многом молчанье и вздыханье,
Как проснувшийся из тяжкого сна,
Поднял брови, поднял очи
И обвел хозяина и весь круг.
134 И взломал безмолвие,
И смягчась повадкою и лицом,
Вопросил гостиника и домашних,
А женаты ли они?
Отвечают ему гостиник и прочие:
Точно так.
Он опять вопрошает: а доподлинно ли
Они знают, что жены им верны?
Гостиник начинает ему рассказывать…
135 Все гласят, что жены у них добрые и верные,
А гостиник один молчит,
А потом и сказал: «Верь кто как хочет,
Я-то знаю, это не так,
И за вашу за пустую уверенность
Говорю вам, что все вы как без ума;
То же скажет и господин паладин,
Чтоб не выдалось черное за белое, —
136 Потому что как чудная птица феникс
Лишь одна на весь божий свет,
Так один лишь муж
Может зваться изъят из женской козненности.
Каждый мнит себя тем благословенным,
Тем единственным, кому тот венец, —
Но коли единственный,
Как же вы им будете сразу все?
137 Я и сам, как вы, блуждал умом,[52]
Полагая, что честных женщин больше;
Но один вельможный венецианин,
С кем свела меня благая судьба,
Вразумил меня истинными примерами
И извел из невежественной тьмы.
Иоанн Франциск Валерий —
Никогда не забуду его прозвания!
138 Все обманы мужних жен и любовниц
Знал он наперечет
А еще и много урочных случаев
Древних, недавних, собственных, да таких,
Что явил мне въявь:
Честных женщин нет ни простых, ни знатных,
А к которой молва добрей,
Значит, та лишь искуснее хоронится.
139 И меж теми его рассказами
(А их столько, что не упомнишь и треть)
Был такой, что врезался в мою память
Крепче, чем во мрамор резец,
И кто его ни услышит,
Всяк рассудит о женщинах в точь, как я.
Не хотите ли, господин мой, послушать —
Вам в угоду, а вот этим в укор?»
140 Отвечает ему сарацин:
«Есть ли нынче мне что милей и угоднее,
Чем такой твой рассказ, пример и случай,
Столь согласный моей душе?
Сядь напротив, чтобы я тебя видел:
Мне так лучше слышать, тебе говорить!»
Стало быть, в ближней моей песне
Будет все, что услышал Родомонт. ч^
вернуться
51
вернуться
52