- Все в руках божьих,- уклончиво ответил Георгий Всеволодович.- Отправляйся нынче же в Ростов. Готовься к битве с татарами...
- О чем ты говоришь, Георгий Всеволодович?- Василий Константинович с недоумением посмотрел на него.- Неужто татарин мимо Владимира и Суздаля пройдет?! Мы возле стен владимирских костьми ляжем!..
- Костьми лечь дело нехитрое!- Оборвал его князь.- Я дружины за Ярославль увожу!
- Что? Бросаешь города на растерзание ворогу?- Лицо Василия Константиновича окаменело.
- Василий, города построить можно...
- А людей как вернешь?- Теперь уже ростовский князь оборвал его.- Как ты мертвых из могил поднимешь? Как колодки с рабов снимешь, когда их за тридевять земель уведут?!
- Не перечь мне,- Георгий Всеволодович тяжело посмотрел на племянника.- Дело решенное... Старший мой - Всеволод к Коломне навстречу орде ушел, младший - ушел в Москву. А Владимир я на воеводу оставляю...
- Ты княжество погубишь и сгинешь сам!- Снова оборвал его Василий Константинович.
- Довольно!- Выкрикнул Георгий Всеволодович.- Всех планов я тебе не открою! Твое дело - Ростов!..
- Да,- кивнул Василий Константинович.- Мое дело - Ростов! Я у тебя в гостях не задержусь. Но я тебя понял, дядя... Ты Русь под себя подмять решил. Ты войско решил собрать и схоронить его в лесах до поры до времени, а после...
- Остановись, Василий!- Георгий Всеволодович с гневом посмотрел на племянника.- Как бы с тобой чего не вышло... Остановись, пока не поздно!..
Василий Константинович поднялся из-за стола и поклонился князю в пояс.
- Прощай, Георгий Всеволодович, не поминай лихом! Вряд ли еще свидимся!..
- Постой, Василий!- Владимирский князь тоже вышел из-за стола.- Негоже так русским людям прощаться...
И они троекратно расцеловались на прощание.
Василий Константинович вышел из гридницы, а Георгий Всеволодович подошел к окну и прошептал, глядя на кресты и маковки церквей и печной дым, стлавшийся над городскими улицами:
- Русь святая, я тебя отстою...
33. Над дорогой разносилась заунывная песня степняка. Монгол с тоской смотрел на чащобу по обе ее стороны. Дорога вилась среди сумрачного густого ельника. Изредка она становилась прямой как стрела, и тогда монгол оборачивался и видел позади себя узкий просвет. И он словно видел, как эта дорога перекрещивается с тысячью таких же дорог и троп и уходит прочь из урусутских буреломов, прочь из неприветливого края в вольные степи. А впереди он видел хвост монгольского обоза, в котором наложницы степняков везли награбленное добро.
И вдруг конь под ним насторожился и принялся беспокойно прядать ушами. Степняк, привыкший доверять чутью животного, осадил его и прислушался. Какое-то мгновение вокруг него звенела мертвенная тишина русского леса. Но спустя миг снег неожиданно посыпался с дрогнувших еловых лап, и ушей монгола достиг тяжелый топот множества пущенных в опор коней.
- Уй! Вай-дот!- Прошептал монгол, снова оборачиваясь назад, и вздрогнул.
Позади него показалась голова конной лавы. Монгол хлестнул коня нагайкой.
- Урусуты!!!- Завопил во все горло и поскакал в хвост обозу.- Урусуты!!! Мангусы!!!
Услышавшие его тоже принялись нахлестывать упряжных лошадей и верблюдов. Но было уже поздно. Русские всадники накатили стремительно. Они как злые духи носились на рослых скакунах и сеяли вокруг себя смерть. Они на самом деле напоминали злых духов этого леса, злых богов этой земли.
Монголы пытались сопротивляться. Но сопротивление было бессмысленным. Наложницы нукеров хватались за мечи и колчаны со стрелами, и с диким визгом бросались на урусутов. Но эти молчаливые мангусы рубили их легко и безо всякой пощады.
Конная лава пронеслась мимо обоза, опрокинула арьергард орды. Всадники рубили монголов, секли их низкорослых, злобных лошадей. Часть всадников спешилась, и они принялись подрубать по краю дороги вековые ели.
Вслед за всадниками появились пешие воины. Они добивали оставшихся в живых, разворачивали сани с фуражом и провиантом в обратную сторону и исчезали вдали также неожиданно, как появились.
Спустя какое-то время после нападения, батыр возглавивший урусутов зычно выкрикнул:
- Довольно, русичи! Уходим!!!
Услышав его, урусуты сразу же поворачивали коней и скакали по дороге прочь. Как только последний из них промчался мимо подрубленных елей, лесорубы свалили деревья на дорогу и тоже вскочили на коней.
Бросившиеся в погоню, осатаневшие от ярости монголы наткнулись на преграду из стволов и принялись пускать вслед урусутам стрелы. Монголы спрыгивали с коней, карабкались на завал из деревьев и начинали ругаться и грозить вслед русичам:
- Коловрат!!!- Кричали они.- Мы тебя разорвем конями, злобный дух! Мангус!!!
После очередного нападения отряда Евпатия, ханам только оставалось зубами скрипеть от бешенства. В каждой стычке с урусутами они теряли по сотне воинов, а то и больше...
- Этот злой дух не успокоится, пока мы не навалим на него гору камней,- говорил Субудай-богадур Бату-хану.- Джехангир, мы теряем воинов! По туменам поползли слухи, что дружина Коловрата - это вставшие из могил защитники Рязани.
- Этот мангус охотится за моей головой,- глаза Бату-хана сверкнули.- Он хочет отрезать ее, продернуть сквозь уши повод и возить мою голову, похваляясь, что победил Бату. Мы заманим его как волка! Завтра мы возьмем Ульдемир (Владимир). Самые сильные, самые хитрые волки убегут из горящего города и прибьются к стае Евпатия, и тогда мы устроим на них охоту, загоним в силки и убьем всех!!!
- Да будет так,- почтительно прошептал Субудай-богадур и попятился к выходу из юрты джехангира.
Он вышел на мороз и с наслаждением вдохнул свежий воздух.
Вокруг Субудай-богадура кипел лагерь, дальше простиралась лесистая равнина, посреди которой возвышались стены Владимира. За лагерем монголов стучали топоры - пленные урусуты собирали лестницы. Орда готовилась к штурму.
Поле возле города было усеяно телами дружинников, оставшихся для защиты города.
Неподалеку от ворот лежала расстрелянная из луков делегация старейшин городских концов и слобод. Возле стен Владимира, как и возле стен Рязани Бату-хан не желал слышать о мире.
34. - Посмотри, Евпатий!- Коловрата разбудил среди ночи Семен Михайлов.- Это же Владимир горит!
Евпатий выскочил из избы и посмотрел на зарево, охватившее полнеба.
Дружина отдыхала в глухой деревеньке затерянной среди суздальских лесов.
- Стало быть, Георгий Всеволодович не только Рязани, но и Владимира не пощадил,- произнес Евпатий, глядя на зарево.- Но теперь, братцы, мы знаем, где Батыгу искать. Во Владимире! Готовьтесь к сече, други мои, на днях уже Батыгу нагоним!!!
С утра отряд Евпатия выступил вперед. К Владимиру подошли уже затемно.
Славный город превратился в огромную россыпь углей. От Владимира Бату-хан тоже камня на камне не оставил. Но теперь Коловрат точно знал, куда ушла личная рать монгольского хана.
- Нынче отоспимся, отдохнем,- сказал Евпатий Михайлову.- А уже завтра, бог даст, нагоним Батыгу.
За ночь к ним прибилось с полсотни выживших владимирцев.
- Татары город закидали каменьями и горшками с горящим маслом,- рассказывали они.- Многие от тех каменьев смерть приняли да в пожарах сгорели заживо... Татарин стены ломать начал с разных концов. Да ведь князь почти всю дружину увел, оставил город на ополчение...
Евпатий слушал их и понимал, что в Рязани было то же самое. Только полки рязанские в поле полегли. Но Рязань так же горела, и так же ломали ее древние стены.
- Детишек в огонь бросали,- продолжали рассказывать владимирцы.- Над бабами и девками насильничали, а потом животы им вспарывали. Никого не жалели ни старого, ни малого...
- Господи, или это конец света пришел?!- Взвился вдруг над кострами чей-то высокий яростный голос.- Или ангелы по землям нашим прошли?!
- Нет, други мои!- Евпатий поднялся в полный рост.- Это не ангелы и не бесы. Это табунщики - рубаки злые, отчаянные, но все ж таки люди. И завтра они смерть на владимирской земле найдут!!!