Выбрать главу

Была еще одна деталь, которая касалась не столько существа дела, сколько характеризовала самого Руге как честолюбца: в центр переписки Руге поставил себя. Все писали только ему, он отвечал всем, переписка завершилась его письмом, все главные мысли были сосредоточены в его письмах. Казалось, что Руге вот-вот напишет: «Журнал – это я». Слов этих он не написал, но, несомненно, думал именно так.

То обстоятельство, что французы отказались сотрудничать в журнале, также меняло дело: галло-немецкий принцип, о котором много говорилось в «Переписке» Руге, повис, как говорится, в воздухе. И стало быть, журнал очень нуждался в новой программе.

Фрау Руге так ревностно охраняла покой своего мужа, что никто, кроме врача, пройти к нему не мог. Она должна была бы сделать исключение для Карла, и, вероятно, сделала бы, так как хорошо понимала, что Карл и Арнольд связаны одним общим делом, но это дело показалось ей однажды менее важным, чем деньги Арнольда, на которые, как ей думалось, стал покушаться Карл.

Из недавних разговоров Арнольда и Карла она поняла, вероятно, что журнал у них не ладится. А раз не ладится, значит, это плохо скажется на кошельке Арнольда. А коль скоро дела могут обернуться таким образом, то Арнольду не следует торопиться с выплатой денег Карлу. Карл же, как казалось ей, только тем и озабочен, чтобы пройти к Арнольду и потребовать у него денег.

О том, что деньги Марксам нужны, она знала. Видела, какие продукты – самые дешевые! – покупает Женни, слышала, как Эмма Гервег, у которой Женни брала деньги в долг, бранилась, называя Арнольда – фрау Руге стояла в это время за дверью – словами, от которых у нее, у фрау Руге, зашлось сердце. Желая хоть как-то отомстить за это, фрау Руге сказала Женни, когда они встретились:

– Теперь-то вы, конечно, жалеете, что отвергли предложение моего мужа жить коммуной. Вам было бы намного легче, мадам Маркс. Намного легче…

Женни, не подозревая, чем вызваны эти слова фрау Руге, ответила, радуясь предоставившейся ей возможности поговорить с фрау Руге о деньгах.

– Фрау Руге, – сказала она, – Карл не хочет беспокоить вашего мужа, но, может быть, вы сами, когда ваш муж почувствует себя лучше, напомните ему, что по договору с Карлом он должен ему некоторую сумму. Признаюсь, Карл не может говорить о деньгах, стыдится таких разговоров, поэтому я взяла на себя смелость заговорить об этом с вами, фрау Руге.

– В денежные дела мужа я не вмешиваюсь, – ответила фрау Руге с вызовом, чем немало удивила Женни. – К тому же деловые разговоры с Арнольдом полностью исключаются.

Женни пожаловалась Карлу.

– Эта саксонская толстушка, – сказала она о фрау Руге, – повела себя вдруг самым странным образом: она заговорила со мной в таком вызывающем тоне, что я растерялась и не нашла что ответить ей, Карл. Хотя я очень вежливо попросила ее напомнить мужу о деньгах, которые он обещал тебе… Ты ведь знаешь, – продолжала Женни, видя, что Карл молчит, – я задолжала Эмме Гервег, а теперь зима, продукты дорожают, и у тебя уже нет ни одной пары целых носков…

Карл молча обнял Женни, прижал ее голову к груди, погладил, потом сказал, вздохнув:

– Я что-нибудь придумаю. Я попрошу Мозеса Гесса… Или еще кого-нибудь…

Женни знала, что ничего такого Карл не придумает, что никого он не станет просить о деньгах – не решится, постесняется, забудет. Решительный и настойчивый во всем, что касалось его работы, его убеждений, Карл проявлял, по словам самого же Руге, аристократическое пренебрежение к тому, что касалось материальной стороны его жизни. Тут он давно привык довольствоваться самым малым, самым необходимым, полагая, должно быть, что в этих делах надо следовать Эпикуру: удовлетворять лишь те потребности, которые являются естественными и необходимыми, только естественными и только необходимыми.

Женни решила, что продаст кое-что из приданого.

Карл между тем вдруг решительно заявил:

– Нет, я сейчас же пойду к Арнольду. И саксонская толстушка, как ты назвала фрау Руге, меня не остановит. В конце концов, у меня к Арнольду дело чрезвычайной важности.

Карл собрал со стола бумаги и направился к двери, весело подмигнув изумленной его решительностью Женни.

Фрау Руге не успела ничего сказать, лишь испуганно охнула. Карл толкнул плечом дверь и оказался в комнате Арнольда. Он ожидал увидеть его в постели. Но Арнольд сидел в кресле перед камином и читал книгу.

– Арнольд! – сказал Карл. – Ты чувствуешь себя лучше! Я рад! Я искренне рад, Арнольд!