Шарлотта, с другой стороны, была глубоко несчастна, и Страйк подозревал, что он был единственным человеком, который по-настоящему понимал всю глубину ее страданий. Внешне жизнь Шарлотты могла выглядеть гламурной и легкой, потому что она была необычайно красива и происходила из богатой и заслуживающей внимания прессы семьи, но настоящую ценность для колонок светской хроники представляла ее нестабильность. В прошлом Шарлотты было несколько попыток самоубийства и длинная череда психиатрических обследований. Он видел в прессе ее фотографии в красном облегающем платье с потухшими глазами, и единственной его мыслью было, что она, вероятно, что-то приняла, чтобы пережить еще одну ночь безудержного веселья — предположение, подкрепленное тем фактом, что она позвонила ему в офис в ту полночь, оставив бессвязное сообщение на автоответчике, которое он удалил прежде, чем кто-либо еще смог его прослушать.
Страйк прекрасно понимал, что Люси и некоторые из его друзей считали, будто он постоянно находится в тени, отбрасываемой этими двумя темными кариатидами27: Ледой и Шарлоттой. Хотели, чтобы он, наконец-то освобожденный, вышел на солнечный свет, нашел менее замысловатую женщину и любовь, незапятнанную болью. Что должен был сделать человек, решивший, что, возможно, наконец-то готов к этому, но, как оказалось, уже слишком поздно? Единственная из женщин, вторгавшихся в его мысли — Робин — вызывала теплые чувства, хотя и с оттенком горечи, с которой тоже было непросто, потому что виноват в ней был он сам. Ему следовало высказаться, он должен был завязать разговор об их чувствах, прежде чем ворвался Райан Мёрфи и унес трофей, который Страйк самодовольно считал своим.
«К черту это».
Небо за окном быстро темнело. Он встал из-за стола, прошел в спальню, вернулся на кухню с блокнотом и ноутбуком и открыл их. Работа всегда служила ему самым большим убежищем, и значок непрочитанного письма от Эрика Уордла, озаглавленного «Информация о переписи населения», в верхней строчке входящей почты показался ему мгновенной наградой за то, что он отодвинул стакан и вернулся к расследованию.
Работой Уордла можно было гордиться. К письму были приложены данные трех последних переписей жителей фермы Чапмена: 1991, 2001 и 2011 годов. Страйк напечатал Уордлу краткое сообщение с благодарностью, и открыл первое вложение, просмотрев приведенный список имен.
После полутора часов онлайн-поиска среди перекрестных ссылок и обнаружения в качестве бонуса интересной статьи о церкви, датируемой 2005 годом, начали сгущаться сумерки. Страйк налил себе вторую порцию виски, снова уселся за стол и задумался над непосредственными результатами своего исследования: списком имен, в котором был указан адрес только одного человека.
Он посмотрел на мобильный, вспоминая те дни, когда он время от времени звонил Робин домой, пока та еще была замужем. Ему было известно, что эти звонки иногда приводили к неприятностям, учитывая недовольство Мэтью растущей преданностью жены своей работе. Сейчас был вечер субботы: Робин и Мёрфи могли быть в ресторане или снова в чертовом театре. Страйк сделал еще один глоток виски и набрал номер Робин.
— Привет, — произнесла она, сняв трубку после второго гудка. — В чем дело?
— Есть минутка поговорить? Я накопал информацию из переписи.
— О, отлично! Уордл отправил?
Страйк услышал дребезжание чего-то, напоминающего кастрюлю.
— Ты точно не занята?
— Нет, все в порядке, готовлю. Райан придет на ужин, но его еще нет.
— Возможно, у меня есть пара зацепок. На ферме Чапмена жила женщина по имени Шейла Кеннетт со своим покойным мужем до девяностых годов. Она сейчас уже в годах, но мне удалось найти ее адрес в Ковентри. Хотел спросить, не могла бы ты съездить к ней и расспросить. С пожилыми женщинами ты лучше ладишь, чем я.
— Без проблем, — ответила Робин, — но только через неделю, потому что Мидж со среды уезжает, а я ее заменяю.
— Хорошо. Еще я нашел статью, написанную журналистом по имени Фергюс Робертсон, который в 2006 году попросил бывшего члена ВГЦ анонимно поговорить с ним. В ней упоминаются многочисленные преступления, предположительно совершенные церковью: насилие, примененное к членам церкви, незаконное присвоение средств. Журналисты защищали таким образом свои источники информации, но я подумал, что, вероятно, есть материал, который Робертсон не смог опубликовать, опасаясь судебного разбирательства. Не хочешь пойти вместе на встречу с ним, если он согласится поговорить?
— Зависит от того, когда это произойдет, — сказала Робин. — У меня тяжелая неделя в связи с новым делом о преследователе, но... ой...