16
В начале сильная черта. К счастью. Слабая черта на втором месте. Слабая черта на третьем месте. Беспорочному — бедствие. Сильная черта на пятом месте. Болезнь беспорочного.
«И цзин, или Книга перемен»
Перевод Ю. К. Щуцкого
Следующие пару дней Страйк и Робин обменивались только сообщениями по делу, без шуток и лишней болтовни. Робин больше злилась на саму себя, зациклившуюся на Страйке, который хлопнул дверью и упрекнул ее в пересудах с Илсой за его спиной, чем на самого Страйка за то и другое.
Страйк, осознавая, что вел себя неразумно, не извинился. Однако к его раздражению на Илсу добавилось мучительное чувство самобичевания, и оба эти чувства усилились во время второго свидания с Бижу.
Он понял, что совершает ошибку, уже через пять минут после того, как снова встретился с ней. Пока она смеялась над собственными анекдотами и громко рассказывала об известных адвокатах, которым она нравилась, он сидел почти молча, спрашивая себя, во что, черт возьми, он играет. Будучи преисполнен решимости получить хотя бы то, за чем пришел, он покинул ее квартиру через несколько часов со слабым чувством отвращения к себе и сильным желанием никогда больше ее не видеть. Единственным небольшим утешением было то, что на этот раз его подколенное сухожилие не пострадало, потому что он предпочел находиться в горизонтальном положении во время секса.
Хотя это был далеко не первый раз, когда Страйк спал с женщиной, в которую не был влюблен, никогда раньше он не трахал ту, которая ему так сильно не нравилась. Весь этот эпизод, который он теперь считал окончательно завершенным, скорее усилил, чем облегчил его плохое настроение, снова заставив его сопротивляться своим чувствам к Робин.
Страйк даже не подозревал, что отношениям Робин и Мёрфи уже был нанесен первый серьезный удар, и Робин совершенно не собиралась делиться этим фактом со своим деловым партнером.
Ссора произошла в среду вечером в баре возле площади Пикадилли. Робин, которая на следующий день в пять часов утра должна была уехать в Ковентри, вообще-то не очень хотела идти в кино в середине недели. Однако, поскольку Мёрфи уже купил билеты, она решила, что не может отказать. Похоже, он был полон решимости не скатиться к модели отношений, согласно которой они бы просто встречались на квартирах друг друга, чтобы поесть и заняться сексом. Робин предположила, что это произошло из-за страха принять ее как должное или впасть в рутину, на что, как она поняла из косвенных комментариев, жаловалась его бывшая жена.
Поводом для их спора стало случайное замечание Робин о ее предполагаемой поездке на ферму Чапмена. Стало ясно, что Мёрфи пребывал в заблуждении. Он думал, что ее не будет всего семь дней, если ей удастся завербоваться, и был потрясен, обнаружив, что на самом деле она взялась за работу под прикрытием, которая могла продлиться и несколько недель. Мёрфи был раздражен тем, что Робин не объяснила всю ситуацию полностью, а Робин была разгневана тем фактом, что он не слушал ее должным образом. Возможно, Мёрфи был не виноват в том, что из-за него вернулись неприятные воспоминания о том, как ее бывший муж считал себя вправе диктовать границы ее профессиональных обязательств, но сравнение было неизбежным, учитывая, что Мёрфи, похоже, думал, что это Страйк заставил Робин пойти на это сложное задание, а она не была достаточно настойчива, чтобы отказаться.
— Мне очень хочется это сделать, — сказала Робин сердитым шепотом, потому что бар был переполнен. Им надо было выйти уже двадцать минут назад, чтобы успеть в кино, но они даже не заметили этого. — Я вызвалась добровольно, потому что знаю, что лучше всех подхожу для этой работы, и, к твоему сведению, Страйк активно пытался отговорить меня от нее.
— Почему?
— Потому что это может затянуться, — сказала Робин, умолчав об истинной причине.
— И он будет скучать по тебе, ты это хочешь сказать?
— Знаешь что, Райан? Иди к черту.
Не обращая внимания на любопытные взгляды группы девушек, стоящих неподалеку и бросавших косые взгляды на красавчика Мёрфи, Робин надела пальто.
— Я иду домой. Мне нужно вставать рано на рассвете, чтобы поехать в Ковентри.
— Робин…
Но она уже направилась к двери.
Мёрфи догнал ее через сотню метров. Его многословные извинения были произнесены вблизи мемориального фонтана Шафтсбери с купидоном, где ее бывший муж сделал предложение, что никак не развеяло ощущение дежавю у Робин. Однако, поскольку Мёрфи галантно взял всю вину на себя, Робин почувствовала, что у нее нет другого выбора, кроме как сдаться. Учитывая, что уже половина «Да здравствует Цезарь!»32 прошла, вместо кино они пошли перекусить в недорогую итальянскую забегаловку и расстались, по крайней мере на первый взгляд, на доброй ноте.