Передавать это регулярно, то есть нужно было иметь людей, как сейчас бы сказали, представителей фонда в областях, которые все это каким-то образом получают, разносят, отчитываются и так далее».
Получается очень интересная картина: прямо под носом КГБ действовала целая система нелегальных финансовых выплат, которая включала в себя незаконный оборот валюты, регулярные отчеты о полученных и потраченных деньгах.
Конечно, Захаров говорит не все.
Приносившие деньги «посредники» были также агентами и идеальными собирателями диссидентских материалов: всех этих бесконечных «хроник», «протестов», заявлений и обращений. «Посредники» переправляли диссидентское творчество на Запад, где его использовали для антисоветской пропаганды.
Получался отлаженный и четкий механизм: диссиденты в обмен на содержание выдавали тонны сырья для пропаганды.
Во время перестройки сотни диссидентов вышли на свободу и открыли для себя новые возможности, которыми не преминул воспользоваться Запад.
Диссидентов нацелили на участие в политике, а их лозунги становились, как правило, националистическими.
В документах КГБ УССР от 1989 года есть любопытные строчки, что «противник в своих подрывных устремлениях» основную ставку делает на возвратившихся из мест лишения свободы украинских националистов, которых насчитывается «свыше 250 человек».
Кажется, не слишком много. Но нельзя забывать: это были закаленные в лагерях люди, получившие «высшее тюремное академическое образование»: навыки публичной политики, идеологических дискуссий, знание истории, а также умения конспираторов.
Диссиденты недолго раскачивались и сразу включились в политику.
Уже в 1987 году недавние политзаключенные основали Украинский культурологический клуб (УКК). Один из его руководителей, Сергей Набока, впоследствии признавался, что слово «культурологический» было ширмой: «Мы все отлично понимали, что это организация антисоветская, антикоммунистическая и националистическая. Но мы намеревались немного обмануть идеологическую власть — и комсомол, и компартию, — и нам это удалось на начальном этапе».
Впрочем, УКК недолго маскировался под культурологическую организацию и быстро снял маску, прямо занявшись политикой. В его изначальной работе «культурология» тоже была шита белыми нитками. Например, УКК направил письмо в Министерство культуры УССР, Киевсовет и Министерство обороны СССР в защиту усадьбы Киевской братской школы и Могилянской академии, во дворе которых были похоронены гетман Украины Петр Конашевич-Сагайдачный и видный путешественник и историк Василий Григорович-Барский. На месте могил планировалось строительство столовой для курсантов военно-политической академии. После обращений УКК строительство отменили, и «культурологи» это подали как крупную политическую победу: ведь под видом заботы об истории они спасли от уничтожения могилу гетмана, который вместе с поляками в годы русской Смуты ходил в поход на Москву…
В 1988 году активисты культурологического клуба пытались провести первый в УССР несанкционированный митинг, посвятив его второй годовщине аварии на Чернобыльской АЭС. Эту попытку пресекли.
КГБ быстро раскусил, что УКК «под видом заботы о сохранении и развитии украинской культуры пытается протаскивать идеи национализма».
Другие организации диссидентов шли той же дорожкой: ширма культуры и борьбы за права человека, на деле пропаганда — антисоветская и националистическая. Иногда слишком напористая.
В украинском «Хельсинкском союзе», куда вошло большинство диссидентов, в конце концов даже отказались от слишком часто звучавшего на собраниях лозунга о самостийности Украины: он отпугивал неполитизированную интеллигенцию.
По мнению одного из знаковых диссидентов, Вячеслава Черновола, независимость Украины, безусловно, является главной целью организации, но пока ее надо формулировать осторожно, чтобы «не потерять авторитет и темп роста ее членов».
«С этой целью на координационном совете принято решение лозунг «самостоятельность Украины» прикрыть пропагандой идей экономической, культурной и другой независимости», — отчитывались по этому поводу в КГБ.
Про Вячеслава Черновола надо рассказать подробнее. Именно он быстро занял лидирующее положение в националистической украинской среде.
При этом Черновол был довольно странным националистом: он ориентировался на интересы не столько Украины, сколько Запада. Как ни старайся, у него не найти ни одного, даже завуалированного, протеста против внешнего, а именно американского, управления Украиной.