В 1994 году Кравчук ожидаемо потерпел поражение на президентских выборах и в отставке занял удивительную позицию.
Он поддерживал любого следующего президента Украины, в том числе придерживающихся противоположных ему взглядов.
Здесь тоже сказалось партийное воспитание: хотя коммунистической партии давно уже не было, привычка следовать «генеральной линии КПСС» у Кравчука осталась.
В 2021 году, незадолго до смерти, Кравчук умудрился поставить жирный крест на своей репутации и назвал закрытие «пророссийских телеканалов Медведчука» оправданным, потому что они «целенаправленно разрушали основы украинского государства». Причем именно эти телеканалы («112 Украина», NewsOne, ZiK) способствовали тому, что 85-летний Кравчук накануне президентских выборов 2019 года опять появился в эфире.
Кончину Кравчука мало кто заметил. Траура не было ни в день его смерти, ни в день его похорон.
ПЕРИОД КУЧМЫ
Леонид Кучма пришел к власти в 1994 году преимущественно на пророссийских лозунгах. В предвыборной программе он обещал возобновление «взаимовыгодных хозяйственных связей с Россией», проработку вступления Украины в экономический союз СНГ.
Экс-диссидент Владимир Малинкович справедливо указывал, что Кучма «играл не своими картами», то есть обещал людям защищать интересы, которые его самого не волновали. По рекомендации советников он включил в программу два принципиальных вопроса: предоставление официального статуса русскому языку и гарантии автономии Крыма. «Не прислушайся Кучма к рекомендациям советников включить эти требования в свою программу, никогда не был бы он президентом», — писал Малинкович. Но собирался ли Кучма эти обещания выполнять?
Позже Кучма скажет, что его предвыборная программа была направлена на предотвращение национальной катастрофы. А своими главными достижениями назвал членство Украины в Совете Европы, большой Договор о дружбе и сотрудничестве с Россией, гармонизацию национального законодательства «в соответствии с мировыми и европейскими стандартами», наращивание партнерства с Россией и даже «укрепление связей с мировым украинством». В перечне нет ни Крыма, ни русского языка, одна сплошная экономика.
Дело в том, что для Кучмы «русский идеологический вопрос» не был приоритетным. Он искренне полагал, что экономические успехи и многовекторная политика будут самой лучшей идеологией, что его избиратель ждет от него в первую очередь решения экономических проблем.
Увы, экономические решения тоже далеко не все были реализованы, особенно связанные с Россией.
К примеру, у Кучмы была концепция «олигополий», или «вертикально интегрированных компаний» — как оказалось позже, бесплодная попытка создания подобия транснациональных компаний из предприятий-смежников Украины, России и других стран СНГ.
Вот что пишет Кучма в книге «Украина — не Россия»: «Япония и Южная Корея в 70—80-е годы прошлого века проводили официальную государственную политику выращивания национальных монополий — монополий, конкурентоспособных на мировых рынках. Сегодня так же поступает Россия. Я имею в виду тот же «Газпром», который все больше приобретает черты национальной мегамонополии, способной на равных состязаться с ведущими в мире транснациональными корпорациями, алюминиевый бизнес Дерипаски, ряд других компаний».
Естественно, американцам идея не понравилась. Их политика как раз и состояла в том, чтобы разорвать производственные связи Украины и России. В итоге многие проекты Кучмы так и остались пустыми декларациями.
Например, Кучма утверждал, что в 2002–2004 годах «мы приблизились к созданию международного газотранспортного консорциума в составе Украины, России и Евросоюза». Украинский интерес заключался в использовании газотранспортной сети для транспортировки газа в Европу.
Согласно достигнутым договоренностям, 51 % акций в консорциуме по управлению украинской газотранспортной системой должен был принадлежать Киеву.
«Вариант продажи или передачи кому-то ГТС никто даже не обсуждал. Речь шла о совместном управлении. Более того, при таком формате консорциума россияне готовы были отказаться от идеи сооружения «Северного потока», — позже вспоминал Кучма.