Конечно, для захвата крупного города нескольких десятков танков и автомашин маловато. Но есть союзники — ночь и внезапность. Мотомехчасти первыми ворвутся в Долоннор. А чтобы обеспечить своевременный выход кавалерийских — советских и монгольских — дивизий в район Долоннора, им предстоит за три дня покрыть около трехсот километров. Это потребует крайнего напряжения. И людей, и лошадей.
За Плиевым с Запада пришло не предусмотренное уставами звание: «генерал-вперед». Оправдывает его и здесь, на Востоке. Вперед, не щадя ни себя, ни других. Было, конечно, жаль усталых, измученных конников. Не меньше было жаль усталых, измученных коней. Какой осетин равнодушен к коню? Еще не научившись как следует ходить, маленький Исса привык к седлу, позже прослыл в родном селе Старый Батако-Юрт лучшим наездником среди сверстников. Когда подрос, добровольно пошел служить в Красную Армию, попал в кавалерийскую школу. И впоследствии вся его воинская служба была связана с кавалерией. В сорок первом, под Москвой, командовал кавалерийской дивизией, ставшей гвардейской, сражался и под Сталинградом, и на юге Украины, и за рубежом — в качестве командующего конно-механизированной группой. И когда бывало трудновато, лично вел своих конногвардейцев в атаку. Теперь танки потеснили лошадей...
Проверив, как с заправкой танков, Плиев остался доволен: работа шла полным ходом, солдаты возбуждены, радостны — даешь Долоннор! Да, даешь, потому что Долоннор — крупный узел дорог, ворота Большого Хингана в направлении к городу Жэхэ и одноименной провинции.
В полночь команда: «По машинам! — и танки с десантом автоматчиков, рокоча моторами, двинулись один за другим. За озером — зыбучие пески, танки сбавили взятую было приличную скорость. Колесные машины буксовали, их вытаскивали тягачами. Потом, верно, путь стал получше: подобие тропы. Но ненадолго: опять барханы. До рассвета двигались рывками: то хорошая скорость, то заминка. С рассветом над колонной пролетали «илы». Находившийся при Иссе Александровиче представитель авиационного командования приказал штурмовикам уточнить маршрут на Долоннор. Авиаторы доложили: на маршруте те же барханы, однако на одном участке проложена накатанная дорога, а на подступах к городу она доступна даже колесному транспорту. Авиаторы малость недоглядели: накатанная дорога обернулась двумя сборными железобетонными колеями чрезвычайно малой грузоподъемности, так сказать. Но и по ним, кроша бетон, загрохотали танки.
Солнце, выкатившееся из-за Хингана, застало подвижную группу на высотах у Долоннора, — сам город, обнесенный где каменной, где глинобитной стеной с наблюдательными, сторожевыми вышками по углам, лежал в долине. Контуры зданий тонули в тумане. Город спал, не предугадывая, каким будет пробуждение. На переднем плане — отдельные дома и вышка с аэростатом, понятно: аэродром. За ним — два храма, а там уж и городские кварталы. Танки начали разворачиваться в боевой порядок. Плиев с комбригом, выдвинувшись, заняли командно-наблюдательный пункт. Прильнув к биноклю, Исса Александрович обшаривал аэродром — первый объект атаки. Безлюдно. И самолетов не видать.
Не останавливаясь, танки перевалили гребень сопки — и вниз, к аэродрому. Проскочили летное поле. Стреляя с ходу, пошли к казармам. Автоматчики спрыгнули, бросились к диспетчерскому пункту. Из-за казарм японцы открыли сильнейший огонь: пушки, пулеметы, винтовки. Пули засвистели, разрывы зачернелись на поле, некоторые снаряды попадали в тридцатьчетверки, однако пробить броню не могли — лишь скрежет да искры. Танки ближе и блике к казармам, автоматчики — кучками — еле поспевали за машинами. Неприятельский огонь не утихал. Плиев сказал комбригу:
— Атакуйте стремительней. Фланги, фланги выигрывайте!
— Слушаюсь, товарищ командующий! — И полковник коротко и властно отдал распоряжение через шлемофон. И тотчас половина танков, развернувшись, устремилась к северо-восточной части Долоннора, другая — в обход справа, с юго-запада. Там и сям взвились красные ракеты — это автоматчики указывали танкистам расположение огневых точек японцев. В бинокль Плиев видел: вот такая ракета, вся в розовом дыме, упала в ломкую траву, в жилистый кустарник неподалеку от замаскированного ветками орудия. Башня ближайшего танка крутанулась, хобот пушки качнулся, плеснул огнем. Разрыв — и японское орудие подскочило, перевернулось кверху колесами, расчет разметало. Ракета упала возле пулемета, укрытого за деревом-перестарком в истрескавшейся коре. Опять удар танковой пушки — и пулемет в воздухе, вместе с кусками расщепленного дерева. Танковые пушки били точно, прицельно, но артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь не ослабевал: огневых точек было много.