— Господин парламентер! — Ямада встревожен. — Смею вас спросить как военачальник своих войск и территории, на которой вы находитесь: что это значит? Надеюсь, вы сможете объяснить?
— Смогу. Это самолеты, вызванные мною, мне в помощь для успешных переговоров. — Артеменко непринужденно приглаживает жесткий ежик, без намека на улыбку говорит: — Смею вас также заверить как военачальник этих войск, что независимо от вашего поведения и обращения со мной, если я в условленное время не сообщу своему командованию положительных результатов, то город Чанчунь и его окрестности, которые вы превратили в военную врепость, будут подвергнуты разрушительной бомбардировке.
— Господин полковник, — обращается в упор Ямада, — есть ли еще время предотвратить бомбардировку города? Если это в вашей власти, я прошу вас сделать это.
— Это в моей власти, — отвечает парламентер. — Но и вы должны решиться...
— Я решился. — И Ямада замолкает на несколько секунд. Затем, очнувшись от оцепенения, резко вынимает свой самурайский «меч духа», несколько раз целует его, подает через стол, склонив голову. — Теперь я ваш пленник. Диктуйте свою волю.
И все присутствующие в кабинете генералы вытаскивают свои самурайские мечи, целуют их, подают с низким поклоном. А вскоре прибывает Чжан Цзинхуэй, как и положено марионеточному премьеру, личность тусклая, невзрачная. Он без излишних раздумий соглашается выступить по радио. Тут же в 14.30 Ямада подписывает акт о безоговорочной капитуляции. Выступил он и по радио. Началось разоружение Чанчуньского гарнизона. До подхода к городу наземных войск разоружение японцев и охрану электростанции, банков, радиостанции и других важнейших объектов взяли на себя десантники.
Девятнадцатого августа авиадесант был высажен и в Мукдене. В десант были отобраны двести двадцать пять гвардейцев из 6-й танковой армии. Это были испытанные ребята, за их спиной война с Германией, бои на Большом Хингане и в Гоби. Возглавил десант генерал-майор Притула, уполномоченный Военного совета Забайкальского фронта.
Утром на аэродроме раздалась команда: «По самолетам!» — и отряд погрузился в транспортники. Самолеты шли в облаках, а внизу, то видимое, то невидимое, кипело сражение: войска 6-й гвардейской танковой армии выходили на дальние подступы к городу.
Под крылом — окраина Мукдена! Аэродромное поле с ангарами, с рядами японских самолетов — где целые, где одни остовы, поработала на днях наша авиация, вон и воронки. Советские истребители пронеслись над аэродромом на бреющем, от японских самолетов врассыпную бросились люди. Транспортники, сделав круг, присмотревшись, зашли на посадку. Истребители надежно прикрывали их...
В небе появляются четыре японских истребителя. Они снижаются, чтобы сесть, и вдруг, разобрав, видимо, опознавательные знаки советских самолетов, взмывают, затем пикируют и врезаются в землю. Взрывы. Столбы пламени и дыма, обломки истребителей. Десантники у посадочной площадки переговариваются:
— Не пожелали сдаваться.
— Воздушным харакири покончили с собой.
— Может, это камикадзе, смертники?
— Шут их теперь разберет, после взрыва-то...
К помещению, которое занял штаб авиадесантников, подкатил в открытой машине щеголеватый японский офицер. Он докладывает:
— Командующий третьим японским фронтом генерал Усироку Дзюн приглашает к себе представителей советского командования.
Ему отвечают:
— Посидите, пока мы не закончим дела...
Щеголь вскидывает брови:
— Но господин генерал ждет!
— Ничего, подождет. Нам надо организовать охрану важных объектов, наметить районы разоружения войск Мукденского гарнизона и отвести место для сбора военнопленных, организовать отправку плененного на аэродроме марионеточного императора Маньчжоу-Го Генриха Пу И...
— Генриха Пу И должны были доставить на самолете в Японию. А он в ваших руках!
— Вот именно. И мы отправим его в Советский Союз...
Действительно, этому марионеточному императору не повезло. После начала советско-японской войны генерал Ямада и советник Пу И японский генерал Иосиока настояли, чтобы Пу И перебрался в Корею, откуда его переправят в Японию. Двенадцатого августа со всей своей свитой он поездом выехал из Чанчуня и на другой день прибыл в Корею. Но в основных портах Северной Кореи были уже наши войска, а у берегов курсировали наши корабли. Самолетов, могущих переправить Пу И в Японию, на корейских аэродромах не нашлось. Рано утром девятнадцатого император и его свита на трех самолетах были переправлены в Мукден для посадки на большой самолет, способный долететь до метрополии. И тут — советский воздушный десант! Надо было видеть, какое плаксивое выражение застыло на лице у этого Генриха, в штатском костюме, в белой рубашке с отложным воротничком, в очках, похожего на студента-неудачника.