Как-то Верховный под хорошее настроение сказал Александру Михайловичу: «Товарищ Василевский, вы вот такой массой войск руководите, и у вас это неплохо получается, а сами, наверно, и мухи никогда не обидели». Это была шутка. Но если говорить откровенно, не всегда легко было Александру Михайловичу оставаться спокойным и не позволить себе повысить голос. Сожмет, бывало, до боли кулаки, но смолчит, удержится от ругани и окрика. Ибо исповедывал: советский военачальник должен вести себя с подчиненными с достоинством, впрочем, как и с теми, кому он подчиняется.
А с Верховным было несколько серьезных конфликтов, когда и у Василевского не выдерживали нервы. Одно подобное столкновение произошло зимой сорок четвертого. Тогда Александр Михайлович был представителем Ставки, координировал действия 3-го и 4-го Украинских фронтов. В январе эти фронты предпринимали неоднократные попытки разбить никопольско-криворожскую группировку противника, но успеха не имели: недоставало живой силы и техники, остро не хватало боеприпасов. Гитлеровцы, вопреки нашим ожиданиям, не только не хотели оставлять этот район, но делали все, чтобы превратить его в почти сплошные, крепко подготовленные в инженерном отношении и искусно связанные между собою огнем опорные пункты. Как ни бились командующие фронтами Малиновский и Толбухин, в середине января с разрешения Ставки атаки были прекращены. Однако было ясно, что собственными силами фронтов Никопольский плацдарм не захватить. Если же продолжать боевые действия прежним образом, войска понесут неоправданные потери, а задача опять-таки не будет решена. Нужно было подключать 2-й Украинский фронт под командованием Конева, провести перегруппировку войск, пополнить 4-й Украинский резервами. Александр Михайлович посоветовался с Федором Ивановичем Толбухиным, тот поддержал его, и вот с КП фронта Василевский позвонил в Ставку. Толком не выслушав своего представителя, Верховный отмел все предложения и, не стесняясь в эпитетах, начал упрекать Василевского и Толбухина в неумении организовать действия войск и управление боевыми действиями. Александр Михайлович должен был или проглотить незаслуженную пилюлю или резко и до конца настаивать на своем мнении. Он выбрал второе. Повышенный тон Сталина непроизвольно толкал на такой же ответный. Верховный бросил трубку. Стоявший рядом с Василевским и все слышавший Толбухин, улыбаясь, покачал головой: «Ну, знаешь, Александр Михайлович, я от страху чуть под лавку не залез!»
Да, Сталин вызывал к себе не только уважение и почтение, но и страх: власть его была безгранична, и пользовался он ею в полной мере, карал или возвышал весьма решительно.
Ну, а что касается тех взрывчатых переговоров с КП Федора Ивановича Толбухина, то они не прошли бесследно: Сталин все же распорядился, чтобы 3-й Украинский фронт, игравший при проведении Никопольско-Криворожской операции основную роль, получил от 2-го Украинского фронта 37-ю армию и из резерва Ставки — 31-й гвардейский стрелковый корпус, а от 4-го Украинского фронта — 4-й гвардейский механизированный корпус. Так или иначе Василевский своего добился.
Ну да что ворошить прошлое, хоть и недавнее — а прошлое. Нынешнее же — вот оно.
Да, Маньчжурская стратегическая операция завершается, подумал Василевский. Тут, на Востоке, на твои плечи, Александр Михайлович, легла тяжесть небывалая. Она и в том, что на Западе Ставка занималась фронтами через своих представителей, а Берлинской операцией при всем ее огромном размахе Верховное Главнокомандование непосредственно руководило из Москвы, взяв управление фронтами целиком на себя, здесь же, учитывая большую удаленность Дальневосточного театра, его колоссальную территорию, сложные природные условия, а также необходимость наиболее целесообразно и своевременно использовать Тихоокеанский флот в интересах трех фронтов, Государственный Комитет Обороны создал для стратегического руководства военными действиями Главное командование советских войск на Дальнем Востоке. Возглавить поручили ему, Василевскому. Разумеется, Ставка не оставалась в стороне, но Главком получал немалую свободу действий. И вот можно подводить некоторые, пожалуй, и не предварительные итоги.