и поняли тщетность попыток встретиться вновь, Пару раз она получала от него ничего не значащие смс-поздравления с Новым годом и с днем рождения. И вот этой весной она приехала в свой родной город, навестить маму. Она неспешно гуляла по тихим улочкам маленького провинциального городка, радуясь низкорослым домикам и жаркому солнцу, которое бывает в средней полосе уже в конце апреля. Внезапно нахлынувшее лето, от которого отвыкаешь, живя в северных городах, расслабляло ее. Распускающиеся листочки на деревьях и бело-розовое цветение вишен, яблонь и груш приводило ее в такой восторг. Такое состояние она помнила из детства, когда вдруг понимала, что можно скинуть всю одежду, сковывающую движение и бегать, играть, веселиться и ничто, даже громкий зов мамы в вечерний час и призывающий уже, наконец, домой, не мог унять бурного детского восторга. Неожиданно она вспомнила о его просьбе, поговорить с директором картинной галереи о возможности соприкоснуться с творчеством его кумира в запасниках. Там хранится много того, что никогда не выставлялось, но что имело огромное значение для более детального изучения становления художника. Она поговорила со своим старинным другом, и тот с радостью откликнулся на ее просьбу. Вернувшись в северный город, ставший теперь уже ее домом, она, не раздумывая, написала ему письмо, где рассказала о договоренности. От него пришел краткий ответ с благодарностью. И ничто не предвещало дальнейшего их общения. Сухо, по-деловому, они обменялись любезностями. И вот как-то поздно ночью, собираясь ложиться спать, она взяла в руки телефон, чтобы завести будильник на утро и несколько секунд, смотрела на экран, раздумывая, в какое время ей удобней будет встать, так чтобы и день задался, и было время для полноценного отдыха. И, вдруг, она увидела входящий звонок. Это был он. От неожиданности она сразу же нажала на ответ, даже не дожидаясь первого звонка. - Привет, - услышала она его речь с милым акцентом. - Ты не спишь? - Нет, только собираюсь. - Я подумал, что мы могли бы встретиться как-нибудь на днях. Ты не против? Она немного подумала и неожиданно для себя очень легко согласилась. - Да, конечно. А когда? И они назначили встречу на день накануне весеннего праздника - самого большого и великого для нашего народа. Был выходной день, с утра она возилась по дому, но невольно ее мысли возвращались к предстоящей встрече. И снова и снова ее начинал охватывать страх. Она не понимала, откуда он берется. Несколько раз она порывалась позвонить и отменить их встречу, но что-то останавливало ее в последний момент. А он, как назло молчал, и она толком не понимала, состоится ли их встреча вообще? Ближе к вечеру, раздался звонок. Он. - Я жду тебя, - услышала она в трубку. И было понятно, что кроме «Да» она ничего не может сказать. Что же надеть? Всякую женщину перед свиданием мучает один и тот же вопрос. Вывалив из шкафа на кровать ворох одежды, она прикладывала, то одну, то другую вещь. И, наконец, нужная оболочка была найдена. Черная блузка, плотно облегающая ее округлые формы, черные чулки на широкой кружевной резинке, и ее любимая юбка - черная с большими лиловыми цветами. Прошлым летом, когда она шла по улице в этой юбке, она услышала вслед фразу, брошенную в восхищении мужчиной: «Хороша!» Завершили образ ее любимые черные бусы ручной работы, расшитые фиолетовым бисером, и шлейф духов «Черный георгин». Она плохо помнила, как доехала до него. Окунувшись в прохладу метро, она уткнулась в книгу, лишь бы не думать о предстоящей встрече. У нее было ощущение жертвенности с одной стороны и любопытства с другой. Страх и желание вновь овладели ею. Желание - понятно, каждая встреча и соприкосновение с новым мужчиной передавала этот животный зов, идущий откуда-то снизу, заставляющий немного трепетать и очень тонко инициирующий в ней необыкновенное чувство того, что она желанна. А вот страх? Что это? Внезапно, она подумала о том, что боится не близости, а разочарования от близости. А ведь на самом деле, столько ходит разговоров о «горячих северных парнях», что страх того, что он не оправдает надежд... Ох уж эти надежды... В последнее время она привыкла жить от встречи к встрече, не надеясь и не строя иллюзий... К сожалению или к счастью, ее последние романы были лишены глубоких чувств, скорее они были необходимостью ощутить, что она еще желанна. Она пришла позже их договоренности. Из метро, она послал смс: «Я еду». Неспешно она прошлась от метро до его дома, снова посмотрела на реку и еще закрытый для всеобщего обозрения сад, дошла до парадной и набрала три цифры на домофоне. Дверь быстро отреагировала парой нежных звуков, и она вошла, оставляя за огромной дверью все попытки к отступлению. Снова подъем на третий этаж. Вновь, после долгой разлуки она увидела его лысую голову, улыбающиеся губы и глаза, которые смотрели на нее тем самым, уже все говорящим взглядом. "Лысый и прекрасный!" - кажется, так звала ее дочь одного своего друга. Она вошла. Он закрыл дверь на длинную деревянную рейку, что немного ее испугало. Ведь в случае отступления, у нее не будет сил справиться с этим странным «замком». И опять прохлада его мастерской с легким запахом привычного для нее масла, клея и хаоса. Легкое послевкусие, которым всегда наполнен дом художника. Рядом со стеной картина на металле в стиле его кумира и ее земляка. Молодая женщина атлетического сложения в спортивной одежде. Она невольно сравнила себя с ней и поняла, что она совсем не похожа на натуру. Ведь в ее облике было столько женственности, растерянности и легкого флера, что не шло ни в какое сравнение с жестким взглядом молодой легкоатлетки. Как и в прошлый раз, они сели пить чай. На столе стояла коробочка с пирожными, в маленьких песочных корзиночках, как в колыбели, алели прозрачные вишни, утопая в белой, пушистой пене сливок. - М-м-м, как вкусно, - облизнулась она. - Я подумал, что тебе это понравится, - широко улыбаясь, произнес он. И опять она отметила: «Ему очень нравится, что я вновь оказалась здесь». Казалось, что он радуется тому, что можно говорить, хотя и не на его родном, но на понятном им обоим языке. Это была игра - игра слов, взглядов, прикосновений, полунамеков на то, что уже неизбежно произойдет через несколько минут. Ей вспомнились слова из стихотворения, которые она написала уже давно: «Покоряюсь твоей Неизбежности...» Да, именно, покоряюсь, сдаюсь. Ведь иногда гордыня или что-то, что рисует идеальные образы в нашем уме, мешает отдаться самому прекрасному, что припас для нас Бог. Это похоже на самую вкусную конфету, завернутую в обычный мятый фантик. И взгляд, останавливаясь на этой конфете, скользит мимо, а иногда мы даже боимся развернуть и попробовать. А вдруг там, под этой невзрачной бумажкой что-то опасное, на крайний случай просто несъедобное. После чая, он вновь подошел к ней сзади. Большими и нежными руками он обхватил ее за плечи и поцеловал в макушку. На этот полуотеческий-полулюбовный поцелуй невольно отозвалось тело. Она подалась навстречу его рукам. И уже все осталось позади - страх, сомнения, сожаления о встрече. А впереди - небольшой пролет лестницы в его импровизированную спальню там наверху под потолком. На деревянный настил брошены два огромных матраца, ворох беспорядочно накиданного белья. Большие зеленые, цвета сочной летней травы, подушки, белая простыня и скомканные после сна одеяла нежно-салатового цвета. Она прямо в одежде полулегла на постель. В нетерпении он начал срывать с нее тот образ, который она так долго подбирала дома. И вот обнажилось естество их тел, рук, губ, волос. На ней остались только бусы, но и они соскользнули на подушку, как последняя преграда между ними. Нагая, она была сама собой, и не было смысла притворяться, прятаться под несвойственной ей маской недотроги и ханжи. И перед ней он предстал уже не робким и угловатым. В голове пронеслась мысль: «А ведь северные Боги действительно такие - мужественные и всесильные!" Легкость и безусловность охватили ее. Она смело ринулась в этот темный туннель - наслаждения, радости, смеха, и слез... А потом они долго лежали, плотно прижавшись друг к другу под лавиной энергии. Она чувствовала, да что там чувствовала, она просто видела внутренним взором, как в ней расцветает великолепный переливающийся рыжий цветок, меняющий свою форму. Она увидела распускающуюся орхидею, спустя несколько мгновений этот цветок, утрачивая свое великолепие, рассыпался на тысячи лепестков и предстал нежной, игогльчато-искрящейся хризантемой. Она боялась даже пошевелиться, чтобы не нарушить малейшим движением той гармонии, которая охватила ее. Она вспомнила «Вечную Весну» знаменитого французского скульптора и подумала: «Этой Весной мы навсегда застыли здесь...» Вдруг он пошевелился, разминая свои затекшие руки. - О чем ты думаешь? - шепнула она. - Я, наконец-то понял, как закончить композицию, над которой мучился несколько лет. Наскоро одевшись, они спустились на «землю». Она села за стол, он занял место напротив. Он взял маленький альбом, карандаш и принялся рисовать, изредка поглядывая на нее. Создавалось впечатление, что он рисует ее портрет. Она даже заглянула в альбом, чтобы убедиться в этом. На бумаге перед ней предстал рисунок. На нем были изображены обнаженные мужчина и женщина, слившиеся в единую форму. Между ними само собой сотворялось пространство, похожее на огромные ворота во Вселенную.