Даже его мимолетных невесомых касаний оказывается достаточно, чтобы вновь ощутить тянущий спазм внизу живота. Она прикусывает губу, силясь сдержать рвущийся наружу стон.
Очевидно, он находит это зрелище привлекательным — пододвигается ближе, быстро стягивая с нее гольфы, и шире разводит ноги. Прижимается горячими губами к внутренней стороне бедра, лаская холодную кожу языком. Уэнсдэй чувствует странный незнакомый трепет в районе желудка. Кажется, в мелодрамах, которые вечно смотрит Энид, это называется «бабочки в животе». Прежде Аддамс считала это выражение совершенно глупым. Но на деле это весьма… волнительно.
Руки и губы Ксавье скользят все выше, и очень скоро замирают, наткнувшись на последнюю преграду в виде нижнего белья. Большим пальцем он вскользь проводит по клитору сквозь тонкое кружево. Это похоже на мощнейший разряд тока. Тело, разом ставшее безвольным, окончательно предает её — выгибается спина, с приоткрытых губ срывается стон.
Уэнсдэй резко подается навстречу его руке.
— С ума сойти… — едва слышно выдыхает Ксавье. Из-за сбитого дыхания его голос звучит хрипло. — Ты такая красивая. Я так мечтал об этом…
Он болтает чрезмерно много.
Аддамс не нужны его комплименты.
Она отчаянно, невыносимо отчаянно нуждается в его действиях.
— Не медли, — шипит Уэнсдэй сквозь стиснутые зубы.
Ксавье подчиняется. Подрагивающие пальцы принимаются быстро стягивать с нее нижнее белье. Она упирается руками в стол и приподнимает бедра, облегчая ему задачу. Он на долю секунды замирает, прежде чем податься вперед и коснуться губами нежных складочек, истекающих горячей влагой. Уэнсдэй задыхается от остроты ощущений. Пожар возбуждения проходит по напряженному телу обжигающей волной и концентрируется между раздвинутых ног.
Она закрывает глаза, буквально теряя связь с реальностью. Все нервные окончания воспламеняются. Ксавье определенно знает, что делать — проводит языком по клитору, описывая круг, и очередной импульс наслаждения срывает с её губ протяжный стон. А потом еще один. И еще. В поисках опоры Уэнсдэй впивается пальцами в столешницу, сминая хаотично раскиданные наброски.
Ее стоны распаляют его все сильнее.
Движение губ и языка становятся более интенсивными.
Удовольствие — более концентрированным.
Длинные пальцы Ксавье проникают в нее под особым углом и двигаются в такт языку. Она чувствует непривычное, немного болезненное растяжение, но легкая боль только усиливает крышесносные ощущения. Он начинает толкаться интенсивнее. Быстрее. Грубее. Пульс стучит в висках, удовольствие накатывает на Уэнсдэй волнами, и в какой-то момент захлестывает с головой… Это невероятно остро. Бесподобно ярко. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. С особенно громким стоном она запрокидывает голову, и мышцы внутри напрягаются последний раз, быстро сжимаясь вокруг его пальцев.
— Ух ты… — выдыхает Ксавье, отстраняясь и вытирая рот тыльной стороной ладони. — Это просто… потрясающе. Ты потрясающая.
Аддамс едва понимает его.
В голове стоит туман.
Сердце неистово стучит, запертое в клетке из ребер.
Ксавье поднимается на ноги — его руки тут же уверенно стискивают тонкую талию, а губы скользят вверх по шее, оставляя влажную дорожку. Он слегка прикусывает мочку уха, опаляя разгоряченную кожу еще более жарким дыханием. Уэнсдэй ощущает, как желание между бедер неизбежно разгорается с новой силой. Это похоже на голод — безумный, животный, неутолимый. Аддамс впивается ногтями ему в спину и садистки-медленно проводит сверху вниз, оставляя глубокие царапины.
— Ауч. Знаешь… это очень горячо, — судя по его интонации, Ксавье улыбается. Уэнсдэй хочется сказать что-то колкое, чтобы стереть самодовольную усмешку с его губ, но она чувствует себя совершенно безвольной, растворяясь в восхитительных ощущениях.
Он продолжает терзать её шею поцелуями-укусами, прижимаясь все ближе. Затвердевшие соски соприкасаются с его теплой обнаженной кожей. Пульсация мышц внизу живота усиливается в разы. Она отчаянно хочет большего. Не совсем отдавая отчет в собственных действиях, Аддамс развязывает шнурок на его спортивных штанах и уверенно тянет вниз.
— Подожди минутку… — Ксавье перехватывает её руку и мягко отстраняет. — У меня есть презервативы. Сейчас…
Ах да.
Она совсем не подумала об этом.
Хорошо, что хоть кто-то из них двоих еще сохраняет остатки здравого смысла.
Он отходит в сторону, принимаясь рыться в ящиках. Аддамс машинально проводит пальцами по своим губам, чуть припухшим от жестоких поцелуев. Ксавье копается уже целую минуту, что, по ее меркам, ужасно долго. Сокрушительное желание становится невыносимым, почти болезненным. Пытаясь отвлечься от настойчивой пульсации глубоко внутри, Уэнсдэй обводит мастерскую затуманенным взглядом.
Ее внимание вдруг приковывает раскрытый скетчбук, лежащий неподалеку. Наброски выполнены в нехарактерном для Ксавье стиле — обилие ярких цветов режет глаза. Аддамс уже видела нечто подобное, когда листала дневник, обнаруженный в комнате Эмили. Это её рисунки.
Уэнсдэй решительно тянется к блокноту, намереваясь сбросить его со стола куда подальше.
Отныне это её территория.
И больше ничья.
Пальцы касаются шероховатых крафтовых страниц, и вдруг… Тело пронзает знакомым электрическим импульсом, голова запрокидывается, а перед широко распахнутыми глазами проносятся образы нового видения.
Эмили останавливается напротив развалин старой молельни пилигримов. Выходит из машины, напряженно озираясь по сторонам. На её лице отчетливо написано выражение тревоги.
Картинка растворяется, тут же сменяясь другой.
Все та же молельня. Огромные глаза Хайда, горящие безумным маниакальным блеском. Когти, острые словно скальпели. Глухое рычание, рокотом вырывающееся из груди.
— Уэнсдэй? — не на шутку перепуганный Ксавье бережно сжимает её в объятиях. — Это было видение? Что ты видела?
К ней мгновенно возвращается хладнокровие. Шестеренки в голове вращаются с бешеной скоростью, сиюминутно находя решение. Она почти с нежностью обнимает Ксавье в ответ, уткнувшись ему в шею. Немало удивленный таким порывом, он ласково целует взмокший висок.
— Мне жаль, но ты будешь мешать, — на уровне едва различимого шепота произносит Аддамс и тянется рукой к тяжелой металлической статуэтке, стоящей на столе совсем рядом. Прежде чем Ксавье успевает отреагировать на туманную реплику, она замахивается и наносит точный удар в затылок.
Его хватка ослабевает, и Торп мешком валится к её ногам. Уэнсдэй быстро спрыгивает со стола и принимается поспешно собирать разбросанную одежду. На сборы уходит не больше пары минут, после чего она быстро осматривает рану на голове Ксавье — ничего серьезного, отделается легким сотрясением — и выскальзывает в сгущающуюся темноту ночи.
========== Часть 12 ==========
Комментарий к Часть 12
Саундтрек:
Asking Alexandria - The Irony Of Your Perfection
P.S. Присутствует чуточку нецензурной лексики, ибо герои так чувствуют хд
Приятного чтения!
Она быстро бежит по ночному лесу — дыхание сбивается, правый бок колет неприятной болью, но останавливаться ни в коем случае нельзя. Она и так потратила слишком много времени, чтобы добраться до своей комнаты — к счастью, ей удалось не разбудить Энид — и взять оттуда два остро заточенных кинжала, подаренных дядей Фестером на прошлый день благодарения. Жаль, что он не додумался подарить хотя бы пистолет. Огнестрельное оружие в предстоящей битве с Хайдом было бы куда полезнее. Остается надеяться лишь на эффект внезапности.