Аддамс взирает на соседку с интересом.
У нее и самой возникали аналогичные домыслы, но тот факт, что мышление Энид способно выходить за рамки ее бестолкового блога, становится приятным открытием.
Возможно, она даже может быть полезной.
Ладно, она и так полезна — если бы не ее бесконечная трескотня под ухом, Уэнсдэй неизбежно свихнулась бы от вереницы собственных тяжелых мыслей.
Каким-то непостижимым образом их отношения сложились удивительно гармонично. По крайней мере, в отличие от большинства людей, присутствие Энид не раздражает. Почти.
— Именно поэтому я пыталась подкупить сотрудницу генетической лаборатории, но ничего не вышло.
— Ого… Мы прямо как в сериале на Нетфликс, — блондинка явно в неописуемом восторге, что ее посвятили в тайны следствия. Аддамс пропускает малопонятную реплику мимо ушей. Синклер нетерпеливо ерзает на кровати и, понизив голос до заговорщического шепота, продолжает. — Ты не замечаешь странной параллели? Убийство случилось, когда в школе появилась новенькая. И, кстати говоря, она ушла с вечеринки одна и явно в плохом настроении. Ксавье ведь сбежал от нее сразу после твоего ухода.
Уэнсдэй задумчиво поджимает губы.
Энид со своим талантом подмечать самые несущественные детали о всех и вся, чтобы затем обсудить их в социальных сетях со своими подпевалами, и вправду может сыграть значимую роль.
Помимо Хайда, в мире существует не один десяток смертоносных монстров. Как знать, возможно, Эмили и впрямь принадлежит к их числу.
Почему тогда она не дала отпор вчерашним вечером?
Опасалась выдать себя, это очевидно.
Почему потенциально опасного изгоя приняли в академию?
У нее богатые влиятельные родители, способные заплатить немалую сумму денег или дернуть за нужные ниточки. Коррупция во все время являлась бичом общества.
Уэнсдэй находит эту версию вполне логичной и достойной рассмотрения.
— Расскажи мне все, что о ней знаешь, — требовательно велит Аддамс, придвигаясь ближе к соседке. На лице той вспыхивает ликование.
— Помимо того, что я уже рассказывала, есть парочка странностей. Я просмотрела все ее соцсети и знаешь… Там ни намека на сверхспособности. Как будто она обычный человек.
— Я бы тоже не стала рассказывать всему свету о своих видениях.
— Нет, ты не понимаешь… — Синклер говорит таким тоном, будто излагает элементарные вещи неразумному ребенку. — У нее десятки тысяч подписчиков… Она буквально каждый свой прием пищи выкладывает в истории. Когда ты настолько публичный человек, очень сложно скрыть, что ты изгой.
Уэнсдэй кажется невероятно абсурдным, что кто-то в самом деле демонстрирует на всеобщее обозрение завтрак, обед и ужин. И еще более абсурдным — что на это добровольно смотрят тысячи человек. Похоже, соцсети сродни бубонной чуме.
— А у нее совсем ничего… Я все посты просмотрела, а их, между прочим, шестьсот восемьдесят два, — в подтверждение своих слов, Синклер извлекает из заднего кармана телефон в тошнотворно-розовом чехле и, покопавшись в нем пару минут, тычет экраном в лицо Аддамс.
Та без особого энтузиазма берет в руки странное устройство, в котором для многих заключен целый мир. Внимательно пролистывает несколько последних публикаций.
Улыбающаяся Эмили в серебристом горнолыжном костюме на фоне заснеженного склона. Эмили в длинном облегающем платье красного цвета и с кроваво-алой помадой на губах сжимает в руках бокал с шампанским и искрящийся бенгальский огонь. Эмили в коротком топе, едва прикрывающем грудь, сидит на белом кожаном диване.
Ничего примечательного.
Аддамс листает ниже и натыкается на фотографию, где Мартинес стоит в обнимку с каким-то загорелым парнем в обтягивающей футболке в окружении аккуратно подстриженных деревьев.
— А вот и вторая странность, — Синклер подается вперед и заглядывает в экран. — Посмотри на дату публикации.
12 июля прошлого года.
Уэнсдэй не слишком понимает, к чему клонит Энид, пока та не забирает у нее телефон и не открывает страницу бывшего парня Эмили. В его профиле последней публикацией является точно такой же снимок, датированный тем же числом.
— Уэнсдэй, ты понимаешь? Он больше ничего не выложил с тех пор. А до этого постил регулярно… Он как будто внезапно исчез.
Аддамс выдерживает длительную паузу, обдумывая услышанное. Но Синклер категорически не способна долго хранить молчание.