Комментарий к Часть 10
Саундтрек:
Bring Me The Horizon — Oh No
Приятного чтения!
You know you’re in over your head.
Cause you’re holding onto heaven,
But you’re hanging by a thread.
Поспешно сунув дневник на положенное место, Уэнсдэй стремительно пересекает комнату и останавливается у двери, обращаясь в слух. Кажется, шагов в коридоре не слышно, и у нее невольно вырывается вздох облегчения. Быстро выскользнув за дверь и захлопнув замок, она уже намеревается направиться в Офелия-Холл, но вдали раздаются приглушенные голоса, один из которых принадлежит Мартинес.
Аддамс озирается по сторонам, обдумывая другие пути отхода. Она плохо знает эту часть академии, но времени на размышления нет. Комната Эмили находится почти в самом конце коридора, заканчивающегося большим окном, завешанным бархатными портьерами. Стараясь ступать как можно тише, она быстро подбегает к окну и с ногами забирается на подоконник, задергивая за собой шторы. И очень вовремя, потому что в следующую секунду голоса и шаги становятся отчетливее. Уэнсдэй вжимается спиной в стену и, затаив дыхание, прислушивается к разговору.
— …это просто кошмар, — в интонациях Эмили отчетливо угадывается досада. — Он все время только и твердит об этой психичке. Аддамс то, Аддамс это… Жутко бесит. О чем бы мы ни разговаривали, все темы сводятся к ней.
— Дай ему время, и он переключится… — отзывается другой женский голос. Очевидно, это соседка Мартинес. — Отвлеки его, устрой какое-нибудь необычное свидание или вроде того.
— Я и так стараюсь! — не унимается новенькая. — Что он только нашел в этой ненормальной? Она ведь даже не красавица…
— Ну не скажи, — внезапно возражает Эбигейл. — Когда она не пялится на тебя этим своим взглядом маньяка, она вполне симпатичная. И у нее офигительные волосы… Интересно, как ей удалось отрастить такую длину? Я столько шампуней перепробовала, а толку никакого.
— Эбби, ради всего святого, ты вообще на чьей стороне?! — Мартинес явно нервничает.
— На твоей, конечно… Аддамс в любом случае чокнутая. Ты не помнишь, куда я положила ключ?
— Понятия не имею. Мне надо отвлечься, устала об этом думать… Посмотрим сегодня «Чикаго»?
— Давай… И достанем те кокосовые пирожные, которые я купила на выходных. О, вот и ключик.
До слуха Уэнсдэй доносится звук открываемого замка, а через пару секунд — хлопок двери. Она наконец позволяет себе расслабиться. Увы, случайно подслушанный диалог оказался совершенно бесполезным.
«О чем мы бы ни разговаривали, все темы сводятся к ней…»
Отчего-то паршивое настроение, не покидающее ее весь день, немного улучшается. Аддамс с удивлением замечает, как учащается пульс — сердце, запертое в клетке из ребер, по совершенно необъяснимым причинам начинает биться быстрее. Ладно, пора прекратить врать самой себе. Причина вполне объяснима — осознание, что Ксавье продолжает вспоминать о ней, вызывает возмутительную всепоглощающую радость. Самый страшный кошмар. Похоже, уничтожить жалкий зачаток чувств будет сложнее, чем она предполагала — разум, тело и сердце отчаянно противятся рациональному мышлению.
Но она не намерена поддаваться.
Следующие две недели проходят относительно спокойно. За это время у них с Энид и Вещью складывается своеобразный график — подъем в семь утра, быстрый завтрак, наблюдение за Мартинес. Затем уроки, обед и снова наблюдение. Когда окна в расписании не совпадают с окнами Эмили, в дело вступает Вещь. Домашние задания они теперь выполняют в разное время, чтобы не оставлять новенькую без присмотра даже на пару часов.
Вот только никаких зацепок как не было, так и нет. Мартинес ведет совершенно обычный образ жизни совершенно обычной школьницы — ходит на уроки, общается с друзьями, часто рисует в перерывах… И проводит много времени в мастерской Ксавье.
Уэнсдэй никогда никому не признается, но… Каждый раз, когда она видит, как эти двое скрываются за деревянной дверью сарая, бесчувственное сердце пропускает удар. Это почти больно, и вовсе не в хорошем смысле. Энид взирает на нее с сочувствием и неоднократно порывается что-то сказать, но мгновенно осекается под леденящим взглядом угольных глаз.
Но самое худшее происходит по ночам.
Аддамс никогда прежде не страдала бессонницей, но теперь с изматывающей регулярностью не смыкает глаз до рассвета. Похоже, проклятые чувства, не способные прорваться сквозь броню самообладания днем, крепнут после захода солнца и запускают ядовитые щупальца в мозг. Едва ей удается забыться тревожным сном, разум атакуют обжигающе-чувственные образы.
Прикосновения горячих пальцев, скользящие вниз по обнаженной коже. Прерывистое дыхание и ощущение настойчивых губ с привкусом алкоголя и мяты. Легкая вспышка боли в том месте, где его зубы на мгновение прикусывают нежную кожу на шее.