Американский физик Ральф Лэпп предложил читателю вообразить себе мальчика на карусели, который снова и снова проносится мимо зрителя и каждый раз, вытягивая руку, выхватывает из кармана своей жертвы стодолларовую бумажку, пока не становится миллионером. «Случай совершенно невероятный!» — замечает в скобках Лэпп. «Сравнение, мало что объясняющее», — можно бы добавить. Но сравнения вовсе и не призваны служить объяснениями. Маленький грабитель Лэппа и его зазевавшийся зритель-богач — это шутливая иллюстрация, а не серьезный чертеж. Так две куклы могли бы разыграть у Образцова сценку «На ускорителе».
В дни первой Женевской конференции по мирному атому, когда люди во всех странах так хотели знать, о чем разговаривают там ученые, один из главных создателей машины в Дубне, академик В. И. Векслер, подыскивал вместе с писателем Вл. Орловым какое-нибудь житейски понятное уподобление для ускорителя. Тогда, в 1955 году, впервые были во всеуслышание объявлены данные о дубенском гиганте: энергия ускоренных частиц — 10 миллиардов электроновольт, диаметр дорожки — 60 метров, вес магнита — 36 тысяч тонн. Но Векслер и его собеседник искали сравнение не для масштабов синхрофазотрона и не для принципиальных особенностей его конструкции, а только для общей идеи — самой общей идеи — устройства таких машин.
Они остановились на образе арены в цирке или манеже. По кругу бежит лошадь, а в центре стоит тренер с бичом. Удар бича — и лошадь припускается быстрее. Пройден круг, новый удар бича — новое прибавление скорости. Это повторяется вновь и вновь, пока лошадь не станет бежать с нужной быстротой.
Конечно, и бедняга лошадь и неумолимый тренер тоже только иллюстрация, но она естественней выдумки Лэппа.
А яснее всего, пожалуй, сравнение с пращой. Этим первобытным оружием до сих пор пользуются охотники в отдаленных уголках Азии, Африки, Австралии. Длинный прочный жгут из кожи. Посредине — уширение. Туда закладывается камень, жгут сгибается пополам, оба его конца охотник зажимает в руке. Потом, вскинув пращу над головой, охотник начинает раскручивать ее толчками, от оборота к обороту, все быстрей и быстрей. Камень рвется наружу, но жгут его держит, а праща все набирает скорость. Наконец в долгожданный момент охотник отпускает один из концов жгута, и камень срывается с кругового пути, чтобы в полете по касательной со страшной силой поразить отдаленную цель.
Легко заметить во всех этих сравнениях по крайней мере три общие черты. Во-первых, нечто движется по кругу: мальчик, лошадь, камень. Во-вторых, это нечто по дороге чем-то обогащается: мальчик — деньгами, лошадь и камень — скоростью. В-третьих, такое обогащение происходит не на всем пути, а в определенные моменты, сравнительно небольшими порциями: мальчик хватает по сто долларов, поравнявшись с зевакой, и, чтобы стать миллионером, ему надо повторить свою проделку не меньше десяти тысяч раз; лошадь ускоряет бег, когда раздается удар бича; камень убыстряет вращение от чередующихся толчков руки.
И вот — ускоритель.
В нем вращаются электрически заряженные частицы. Это могут быть отрицательные электроны или положительные протоны, ионы или атомные ядра. Но это не могут быть атомы — они нейтральны.
Итак, заряженные тельца играют в ускорителе роль мальчика на карусели, лошади на манеже, камня в праще. А то, чем они обогащаются на своем круговом пути, — это энергия движения. И, разумеется, должен существовать источник, который снабжает их ею?
В ускорителях типа дубенского гиганта частицы летят внутри кольцевой камеры. Ее часто сравнивают с баранкой, но баранка слишком толста для сравнения. Такая камера гораздо больше похожа на тонкую велосипедную шину. Правда, на таких шинах мог бы разъезжать только мальчишка-великан, ростом с Шаболовскую мачту, но и для баранки подобающего размера нужен был бы едок, если позволительно так выразиться, с аппетитом в Эйфелеву башню.
К камере ускорителя присосалось множество высокосовершенных насосов. Они откачивают из нее все газы: с пути частиц убираются по возможности какие бы то ни было препятствия. Частицы летят в пустоте.
Но если вдуматься, то какими же странными свойствами отличается эта пустота! Ведь там, где ничего нет, ничто не должно было бы происходить. А между тем в пустой камере ускорителя с летящими частицами происходят по крайней мере две вещи: что-то невидимое регулярно подхлестывает их, заставляя двигаться все быстрее, и что-то, тоже невидимое, все время держит их на привязи, принуждая частицы лететь по кругу и мешая им врезаться в стенки камеры.