В ту же осень ученица Родика Трандафир втайне влюбилась в преподавателя физики Виорела Станку, высокого, довольно молодого брюнета с красивой сединой на висках. Родика чувствовала себя несчастной из-за этой внезапно налетевшей, безнадежной любви. Поэтому ей все чаще хотелось бежать от людей, чтобы уединиться в мире страдания. Как-то она вспомнила об их исполненном грусти походе на могилу Эминеску, и ноги помимо воли привели ее туда снова. Тогда же она обнаружила скамейку в уединенном уголке кладбища, которую мысленно окрестила «скамейкой Виорела». Только на этой скамейке, в тени ветвистой акации, она обретала спокойствие. Прошли годы, образ преподавателя физики давно стерся в ее памяти, но потребность искать спасения от горьких мыслей на «скамейке Виорела» осталась.
Вот почему в те послеобеденные часы поздней осени 1971 года ноги привели ее к «скамейке Виорела». Она успокоилась и приняла, как ей казалось, единственно правильное решение — развестись. «Первый развод перенести всегда труднее, — думала она, затягиваясь сигаретой и прислушиваясь в окружающей тишине, к шороху падающих на землю увядших листьев. — Я должна… Даже если он упадет на колени, будет плакать, просить прощения, я не уступлю, ни за что не уступлю. Я еще молода и красива…»
Три месяца прошло с той безумной ночи, когда Андронику пришла в голову мысль прийти домой без предупреждения, что привело к ссоре. Нет, не недоверие ранило ее больше всего, а жестокость брошенных ей в лицо слов: «Проститутка — вот кто ты! Проститутка!» Она не заслужила такого унижения. Она не изменяла ему, хотя, если бы Ники продолжал настаивать, она в конце концов уступила бы и снова оказалась в его постели, которая когда-то была их постелью. В душе она сознавала, что совершила ошибку, слишком быстро приняв приглашение Ники. Но он не настаивал на «последней» встрече. На самом деле в ту ночь он умолял ее расстаться с Андро и отправиться с ним в заграничную поездку. Но воспоминание о старой ведьме просто травмировало ее. «Неужели ты счастлива?» — спросил он. «У меня есть дом и нет никакой свекрови. Я, как видишь, спокойна», — ответила она, хотя ревность Андро никак не способствовала спокойствию.
Она содрогнулась, вспомнив, как в ту июньскую ночь увидела вдруг возбужденного Андро. Он сбежал из госпиталя, чтобы владеть ею, чтобы проверить, верна ли она ему. Конечно, когда он не застал ее дома, ревность подсказала ему самое невероятное. «Он не имел права оскорблять меня. Я блюла честь семьи, уважала его чувства… Он вел себя несправедливо по отношению ко мне, ужасно несправедливо… Хорошо, я разведусь с ним. И куда пойду, куда? — спрашивала она себя. — Что я умею делать? В чем преуспела? В любви? Нет, даже в любви не преуспела…»
Вдруг ее внимание привлекла женщина в черном костюме, не очень высокая, но стройная и гибкая. Только лица ее Родика не видела — оно было закрыто вуалью. Никто не сопровождал женщину. Поравнявшись с Родикой, она остановилась и попросила разрешения присесть на скамейку.
— Пожалуйста, — пригласила Родика, даже обрадовавшаяся появлению незнакомки: это вырвало ее из плена неприятных мыслей.
— Боже, как я устала! — вздохнула женщина, присев на скамейку и положив на колени сумочку.
Родика Андроник уловила тонкий запах духов и принялась исподволь рассматривать подсевшую женщину. Подняв вуаль шляпы, незнакомка открыла лицо. На вид ей было не более сорока. Потом Родика увидела, как она раскрыла сумочку и извлекла оттуда пачку «Кента» и зажигалку. Повернувшись к Родике, спросила:
— Курите?
Только теперь Родика заметила, как женщина бледна. Она взяла сигарету, прикурила от зажигалки незнакомки и поблагодарила ее.
Некоторое время они курили молча, наблюдая, как закат постепенно переходит в сумерки. То ли потому, что незнакомка присела на «скамейку Виорела», то ли потому, что она угостила ее сигаретой, Родика почувствовала себя обязанной нарушить молчание и спросила:
— Вы потеряли кого-нибудь из близких?
Незнакомка утвердительно кивнула. Казалось, ей не хотелось разговаривать, и Родика побоялась оказаться назойливой. Более того, она приготовилась уходить: скамейка уже не принадлежала ей одной.
— Это ужасно грустная история, — заговорила вдруг женщина в трауре. — Вы замужем? — повернула она свое бледное лицо к Родике. — Что за глупый вопрос! У вас же кольцо. — Она тяжело вздохнула, а через несколько мгновений продолжала чуть слышно: — Если бы вы знали! Я тайком прихожу на его могилу. Боюсь встретиться с тем, с кем не должна встречаться. — Помолчав, спросила: — У вас здесь тоже кто-нибудь похоронен?