— Да-да, понимаю, — говорит майор Винтилэ. — Эта версия позволяет предположить, что Владу где-то здесь.
— Значит, нужно его искать… точнее, искать его машину… — продолжаю настаивать я. — Нужно проверить все стоянки, и все машины на них, в том числе и те, что под брезентом…
Неожиданно я припоминаю почти анекдотический случай, когда в Бухаресте угнали милицейскую машину и спрятали ее под иностранным чехлом. Я рассказываю об этом, и Винтилэ весело хохочет.
— Хорошо, мы учтем, что возможны и такие трюки. Я прикажу организовать поиски машины Владу, даже если она стоит под иностранным чехлом.
ЧТО-ТО ПРОЯСНЯЕТСЯ?
На сей раз Матей Диникэ появляется точно в назначенное время. Лицо у него осунувшееся, глаза обведены темными кругами. На нем темный костюм с черным галстуком.
Визиру предлагает ему стул возле письменного стола. Я сижу в углу кабинета. Визиру бросает на меня выразительный взгляд в начинает беседу:
— К сожалению, мы не успели переговорить с Роксаной Владу. Поэтому мы хотели бы попросить вас, хотя это и тяжело, рассказать нам все, что вы от нее узнали.
— Я в вашем распоряжении, — тотчас же откликается Диникэ сдавленным голосом.
Он сидит согнувшись, зажав кисти рук коленями. Я пристально наблюдаю за ним и в то же время, как прилежный ученик, внимательно слежу за майором Визиру — вот у кого мне надо поучиться технике допроса.
— Давайте по порядку, — говорит Визиру. — Прежде всего расскажите нам, как вы узнали, что вечером, а точнее, в ночь на 14 октября в семье вашей сестры произошла серьезная ссора?
— Во вторник утром, — начинает рассказывать Диникэ и облизывает сухие губы, — около пятнадцати минут седьмого, меня разбудил телефонный звонок. Я подумал, случилось что-то в одной из гостиниц, за которые я отвечаю. Но, к моему огромному удивлению, это была Роксана. Она была очень взволнована. Я с трудом понимал, что она говорит… Наконец я разобрал, что накануне они с Михаем сильно поссорились, что он в бешенстве уехал из дому на машине и до сих пор не вернулся, хотя прошло уже больше девяти часов…
— Она объяснила вам причину конфликта? — перебивает его Визиру.
— По телефону нет. — Матей Диникэ совсем вжался в спинку стула. — Но кое-что я уже знал… В последнее время между ними не было взаимопонимания. После свадьбы прошло уже несколько месяцев, а ей все еще не нашлось подходящей работы. Это и было истинной причиной их многочисленных ссор, часто возникавших по пустякам. И когда мы начали тот разговор по телефону, я подумал, что причина все та же. Но я ошибался. В машине, когда я приехал за Роксаной…
— Это она просила вас приехать за ней?
— Да… Она плакала и умоляла взять ее оттуда, иначе… — Диникэ внезапно замолкает и снова облизывает пересохшие губы. — …Иначе она сделает что-то ужасное…
Похожий на стон вздох раздается в тишине кабинета.
— Она высказывала мысль о самоубийстве когда-нибудь раньше? — спрашивает майор Визиру.
Мне нравится этот вопрос. Он позволяет думать и мне, и Диникэ, что Визиру больше склоняется к версии самоубийства.
— Роксана была очень веселая, живая, оптимистка… Даже когда после очередной авантюры ее ждало разочарование, она не слишком близко принимала это к сердцу. Могла грустить день, два, но потом все быстро проходило.
— Как вы думаете, способен ли был Владу убить ее, как предполагает милиция? Были у него настолько серьезные мотивы?
Диникэ отрицательно качает головой и говорит:
— Даже если у Владу и были для этого мотивы, а вы, наверное, сами установите, насколько они основательны, я не могу поверить, что Владу способен на преступление… Нет, нет… Мой разум отказывается это понять.
— Однако ваш сосед Георге Врабие утверждает, что видел Владу в машине возле вашего дома: он вышел из автомобиля и вошел в дом.
— Ну кто же может знать, зачем он приехал? У него были ключи — в какой-то степени этот дом принадлежал и ему тоже… Скорее всего, между ними произошло какое-то объяснение, после чего Роксана была так подавлена. Это мое предположение…
— Что же ваша сестра хотела нам сообщить? Она, бедная, не успела этого сделать…
Вопрос этот приводит Матея Диникэ в состояние еще большего напряжения. Он вынимает носовой платок, промокает им лоб и щеки. Я его прекрасно понимаю: не так-то легко мысленно вернуться к последним разговорам с только что умершей сестрой.