1. Матей Диникэ показал, что Роксана позвонила ему во вторник, около шести утра. Именно в этот день я просил сержанта Георгиу дать мне список всех междугородных разговоров, зарегистрированных им с начала дежурства, то есть с 7.00. Чтобы проверить заявление Диникэ, я тут же позвонил в часть и попросил дежурного просмотреть регистрационный журнал перед дежурством Георгиу, не звонила ли Роксана Владу в Констанцу и если да, то во сколько. Дежурный подтвердил, что в 6.10 Роксана звонила по номеру 2-41-14 в Констанцу. Так что заявление Матея Диникэ вполне соответствовало действительности.
2. В разговоре со мной Роксана Владу меня заверяла, что часов в десять по моему совету звонила в Бухарест родителям Михая Владу, после чего сообщила, что Владу у них не появлялся. Однако этот междугородный разговор не был зарегистрирован в журнале. Отсюда ясно следовало, что Роксана сознательно ввела меня в заблуждение. Зачем? Каковы были ее намерения? Может быть, она знала, где в тот момент находился Владу со своей зеленой «дачией»? Если она это знала, то считала какие-либо выяснения в Бухаресте бессмысленными. А может, она просто-напросто из родственных чувств не хотела волновать свекровь? И в том и в другом случае здесь возникает большой знак вопроса.
3. Из того же журнала следовало, что в 10.30 мужской голос из Констанцы просил соединить его с квартирой Владу. Его соединили. Кто это был? С кем говорила Роксана? С братом? Нет. Матей Диникэ засвидетельствовал, что в течение этого дня он разговаривал по телефону с Роксаной дважды: первый раз утром, до семи часов, и второй — по общественному телефону в ресторане около полчетвертого. Это подтверждалось данными нашего регистрационного журнала. Кем же был тот мужчина, который звонил Роксане из Констанцы? Владу? Теоретически этого нельзя исключать. Если он прятался, например, в этом доме в Дульчешти… Но это предположение наводит нас на следующий вывод: Роксана, естественно, должна была бы рассказать брату о том, что Владу звонил ей из Констанцы. Почему она этого не сделала? А может, она рассказала, но он был так подавлен и взволнован, что забыл нам об этом сказать? Во всяком случае это заслуживает внимания.
4. В 14.15 Роксана Владу просила коммутатор соединить ее с абонентом 1-14-24. Это телефон в зале ресторана «Дунайские волны» в Н. С кем она говорила? С кем-нибудь из персонала? С посетителем, ждавшим ее звонка? Ответ на этот вопрос следовало бы искать еще тогда, когда я находился у себя в части. Впрочем, и сейчас еще не поздно сделать это, но тогда я должен немедленно поехать в Н.
5. В регистрационном журнале были учтены два междугородных заказа на номер Владу: в 16.00 и в 17.00. В обоих случаях к телефону подходила Лика Грама. И в обоих случаях связь была прервана. Возможно, некто ожидал, что трубку возьмет Роксана, и, услышав посторонний голос, не стал продолжать разговор. Значит, это мог быть только человек, который хорошо знал ее голос. То есть Владу, который еще из утреннего телефонного разговора должен был узнать, что Роксана уезжает в Констанцу. Может быть, именно поэтому она так торопилась убежать из дому?
Красивые версии! Но они разбиваются об одно и то же препятствие: почему Роксана не сообщила брату о том, что Владу находится в Констанце?
Тут на меня скатывается лавина других вопросов. Если предположить, что Владу весь вторник скрывался в Констанце, то спрашивается: был ли он в контакте с Матеем Диникэ? Если да, то какую цель преследовал Диникэ, скрыв это от нас? И если это так, то почему для Владу было легче связаться о шурином, чем позвонить в часть? От ответа, который сразу пришел мне в голову, меня обдает холодом: потому что Владу чувствовал себя виноватым! Но если он знал свою вину — и какую! Измена родине! — то почему он, находясь в отчаянном положении, не пытался избавиться от единственного свидетеля своего падения? Принимая версию, что он обдуманно совершал преступление, мы должны задать себе вопрос: зачем ему понадобился еще один свидетель — Диникэ? Логически можно прийти только к одному ответу: ни сам Владу, ни Роксана не были искренни с Матеем Диникэ. Они что-то скрывали. Что именно?..
Когда Лучиан Визиру возвращается, я стою в глубокой задумчивости возле окна и наблюдаю оживленную городскую суету внизу.
— Ну, брат летчик, как дела? Задание выполнил? Звуковой барьер прошел? Перехват был удачным?
Визиру вернулся в настроении гораздо более веселом, чем до ухода. Он протягивает мне коробку с леденцами:
— Ну, говори, что надумал? Я тебя слушаю.
— Ты, майор, со своими леденцами что дрессировщик с тиграми — дрессируешь, командуешь «ап!», и если прыгнут, то даешь леденец.