— Прости. Папа поручил мне важное дело, и у меня была напряженная неделя.
Джен вздыхает.
— Я бы хотела, чтобы ты нашел другую работу.
— Если бы мог найти ту, где платят лучше, я бы это сделал.
— Над каким делом сейчас работаешь?
Почесываю щетину на подбородке, неуверенный в том, как много мне следует говорить.
— Дело особой важности. Платят хорошо. Могу выслать тебе чек по почте в конце месяца.
Она молчит. Видимо, хочет сказать мне, что я не обязан посылать ей деньги, но знает, что они ей нужны. Поэтому вместо этого ничего не говорит.
— Давай пообедаем, когда закончу с этим делом, — говорю я. — Скучаю по тебе и Гвенни.
— Мы тоже скучаем, старший братик. Просто дай мне знать, как освободишься.
Когда я буду свободен.
Свободен от этой работы. Свободен от удушающей хватки отца. Я отсчитываю секунды, чтобы избавиться от всего этого. Мой взгляд скользит по Эве.
Но я не хочу избавляться от нее.
ЭВА
Я СЕГОДНЯ НЕ В НАСТРОЕНИИ КУДА-ТО ИДТИ.
Вместо этого планирую свидание с ежевечерним принятием ванны — роскошь, которую не считаю само собой разумеющейся.
За деньги счастья не купишь, но на них можно купить здоровенную ванну, в которой можно понежиться, когда жизнь становится тяжелой.
Я насыпаю половину пакетика английской соли и размешиваю ее ногой, прежде чем опуститься в горячую воду. В промежутке между планированием этого мероприятия и похмельем от текилы у меня раскалывается голова, а мышцы напряжены до предела.
Это также может быть как-то связано с моей ссорой с Дианной ранее, и еще больше от слов, которыми Грэм отругал меня.
Перешла все границы дозволенного с подругой. Признаю это и извинюсь перед ней завтра. Периодически мы ссоримся. Она задевает за живое слишком сильно, и я отстраняюсь. Мы дружим уже много лет. И проходим через подобное снова и снова.
Но Грэм не имел права вмешиваться в мои дела.
Неважно, насколько правдивы были его слова.
Я срываюсь, когда расстроена. Это защитная реакция. Но никто никогда не указывал на это. «Это же Эва», — говорят они. Люди называют меня сукой или твердолобой, и я не поправляю их. Так проще. Проще, чем объяснять им, почему все время такая злая. Проще, чем открыться и впустить их внутрь.
Никто не смеет вставать на моем пути. Никто меня не отчитывает. Но Грэм видит меня насквозь, как будто сделана из стекла, и он ставит меня на место.
Он начинает раздражать меня.
Я практикую глубокое дыхание и пытаюсь очистить разум, чтобы расслабиться. Но независимо от того, сколько раз начинаю все сначала, мои мысли продолжают возвращать меня к этим чертовым зеленым глазам и мужчине, которому они принадлежат.
В нем есть что-то такое, что привлекает мое внимание, и это нечто большее, чем выпуклые бицепсы и красивое лицо.
И пленительные нефритовые глаза, и волосы, достаточно густые, чтобы можно было их накрутить, и пухлые губы, ради которых отдала бы свою левую ногу, и…
Вы поняли смысл.
Грэм великолепен, но меня тянет к нему на более глубоком уровне.
Он не похож на людей из моего мира. Часто мне напоминают, что я тоже не такая, как эти люди. Не Дианна, как бы сильно ее ни любила. Даже мой собственный отец.
Эрик был моим человеком, но он бросил меня здесь одну.
Я знакома с Грэмом всего пару дней, но кажется, что знаю его гораздо дольше. Он видит меня так, как никто другой.
Может, мы родственные души. Эрику бы понравилась эта идея. Он всегда говорил, что все происходит не просто так. Может быть, причина, по которой на меня напали прошлой ночью, заключалась в том, чтобы привести Грэма в мою жизнь.
Не будь смешной.
Я чуть не смеюсь вслух над собой. Для Грэма я — работа. Ничего больше.
Но почему мне кажется, что это еще не все?
Я тяжело вздыхаю и отказываюсь от расслабления. Вытаскиваю пробку из слива и вылезаю из ванны. Надев спортивный костюм, позволяю волосам высохнуть естественными образом и выхожу в коридор.
— Эванджелина.
Отступаю на несколько шагов и просовываю голову в папин кабинет.
— Да?
Он улыбается, указывая на стул перед своим столом.
— Входи. Расскажи своему старику о своем дне.
Здорово. Бессмысленная светская беседа, как обычно. Я втаскиваю себя в комнату и плюхаюсь в кресло.
— Как продвигается мероприятие?
Пожимаю плечами.
— Неплохо.
Он вздыхает, снимает очки и кладет их на стол.
— Почему ты всегда усложняешь разговор?
— Почему ты делаешь акцент на такие незначительные темы для разговора?