Я это знаю, правда? И Эрик тоже.
Возможно, я смогу попытаться стать счастливой за нас обоих, младший братик.
Диана поднимает меня на ноги.
— А теперь ступай. С рассадкой разберемся завтра.
Я обнимаю ее за плечи и притягиваю в объятия.
— Люблю тебя, Ди-Кэш.
— Я тоже люблю тебя, Эва-распутница.
Набрасываю на плечи свою кожаную куртку и направляюсь к Грэму.
— Пошли, Здоровяк. Я умираю с голоду.
Он поднимает с пола коричневый бумажный пакет и протягивает его мне. Внутри буррито, завернутое в фольгу, из магазина тако, расположенного дальше по улице.
Когда поднимаю на него взгляд, он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.
— Я так и думал, что ты проголодаешься.
Когда в последний раз кто-то делал для меня что-то не из чувства долга? Грэму платят за то, что он мой телохранитель, но ему платят не за то, чтобы он приносил мне латте и буррито.
Это совсем другое. Сердце бешено колотится в груди. Добивайся того, чего хочешь.
— Хочешь прокатиться со мной?
— Разве не устала? — спрашивает он. — Ты сегодня вкалывала как проклятая.
— Я высплюсь, когда умру. Ну же. Знаю идеальное место.
Я ПРИКУСЫВАЮ НИЖНЮЮ ГУБУ, ЧТОБЫ СДЕРЖАТЬ РВУЩИЙСЯ НАРУЖУ СМЕХ.
— Если ты будешь смеяться, я не буду этого делать.
Грэм смотрит на меня сверху вниз, что в данный момент внушает примерно столько же страха, сколько котенок.
На нем мой запасной мотоциклетный шлем, который я купила для Дианы, чтобы она надевала его всякий раз, когда ездит со мной.
Он ярко-розовый с фиолетовыми наклейками в виде гибискуса по бокам.
— Думаю, розовый действительно подчеркивает цвет твоих глаз, — говорю я.
— Просто садись на этот чертов мотоцикл и поехали.
Перекидываю ногу через байк.
— Ты когда-нибудь раньше ездил пассажиром?
— А ты когда-нибудь раньше ездила с таким тяжелым пассажиром вроде меня?
— Не волнуйся. Знаю, как справиться с таким большим парнем, как ты. — Подмигиваю и похлопываю по сиденью за своей спиной.
Все это весело и кокетливо, пока он не садится верхом на сиденье позади, прижимаясь вплотную к моей спине, его выпуклость прижимается к моей заднице.
— Ты уверена в этом, принцесса?
От низкого рокота его голоса у меня в ухе по коже бегут мурашки. Огромные руки обхватывают мой живот, и я изо всех сил стараюсь дышать ровно, молясь, чтобы Грэм не почувствовал мой учащенный пульс. Его огромное присутствие окружает, и я не могу скрыть реакцию своего тела на то, каково это — быть так близко к нему.
Поворачиваю ключ и завожу двигатель. Когда на горизонте становится чисто, вливаюсь в поток машин и петляю по оживленным улицам. Мы пролетаем через туннель, ведущий из города, и как только оказываемся на другой его стороне, я врезаюсь в него.
Есть что-то успокаивающее в езде на полной скорости, рассекая воздух и оставляя мир позади себя.
Иногда думаю о том, чтобы уехать и никогда не возвращаться.
Манхэттен — единственное место, где я когда-либо жила. Не знаю, куда бы еще я пошла и что бы делала, когда добралась туда. Но я бы с этим разобралась. Это мысль манила.
Добравшись до места назначения, сбавляю скорость и съезжаю с дороги, чтобы припарковаться.
Мы встаем и потягиваемся, вешая шлемы на каждую ручку.
Грэм осматривает местность.
— Итак, где мы?
— Нигде. — Я хватаю пакет с буррито и ступаю в заросшую траву. — Следуй за мной.
Мы исчезаем в густом лесу. Я знаю, что уже рядом, когда слышу звук льющейся воды. Деревья впереди расступаются, и становится виден берег реки.
— Никогда бы не подумал, что ты любительница природы.
— Я же говорила тебе, что полна сюрпризов.
Опускаюсь перед рекой до тех пор, пока задницей не касаюсь земли.
Грэм занимает место рядом со мной, упираясь локтями в колени.
— Как ты нашла это место?
— После смерти Эрика моя мама съехала. Это было так неожиданно. Она просто собрала вещи и ушла. В одну секунду у меня была семья, а в следующую… Все потеряла. Не меня неожиданно навалилось все разом. Я не могла с этим смириться. Таким образом, уехала из города и продолжала ехать, притворяясь, что могу оставить эту жизнь позади и начать новую. Однажды мельком увидела реку сквозь деревья. Здесь было так тихо, все отличалось от бетонных джунглей, в которых мы живем, — я пожимаю плечами. — Здесь чертовски спокойно.
— Куда сбежала твоя мама?
— Не знаю, мне все равно.
— Черт, — бормочет он. — Это отстой.
— Иногда я ей завидую. Она свободна. Ходит, куда ей заблагорассудится.