"Кивает! Может, только мне одной. -
Кивает, призывает, зазывает".
"Тебе одной? Но, если ты права
И перед нами царство амазонок,
Мужчина вправе только проводить,
А дальше отправляйся в одиночку.
Река твоя, и кончен разговор".
"Нет, ты не договариваешь что-то".
"Что ж, возвращаясь к спорам о реке:
Смотри, как возвращается теченье
От камня... Ведь вода нас породила,
Вначале были воды, только воды.
И вот мы возвращаемся сюда -
К началу всех начал, к истоку жизни,
К реке, текущей вдаль и вечно вдаль.
Жизнь неподвижна, говорят одни,
Молниеносна, говорят другие,
А жизнь течет по руслу, как река,
Течет печально и неторопливо,
Чтоб пустоту наполнить пустотой.
Течет - и мимо нас, как эти воды,
А все-таки - над нами. И меж нас
Течет она в тоскливые мгновенья.
Над нами и меж нас она течет -
И вместе с нами... Время, сила, пламя,
Любовь и жизнь - и все, что есть, - все в ней.
И даже смерть, с ее вселенским ливнем
Небытия вне правил и преград,
Подвластна жизни, пусть и не покорна,
И возвращает все, что ни возьмет, -
В раскаянье или в благоговенье.
Жизнь вечно переполнена собой -
И, расточив последние запасы,
Тем самым жизнь чему-нибудь дает.
Часы приводим в действие мы жизнью,
А жизнь приводит в действие река,
А реку в действие приводит солнце,
И нечто есть, что движет и его, -
И все стремится к своему истоку:
Против теченья, что уносит нас
И хочет утянуть, плывем к истоку.
В природе подглядели это мы -
И переняли".
"Этими словами
Отмечен нынче день".
"Нет, он отмечен
Твоим открытьем: Западной рекой".
"Отмечен нынче день и тем, и этим".
ДЮНЫ
Зеленой, мокрою
Бывает волна морская.
Но бурой охрою
Над нею встает сухая.
Холмины длинные
Морские ветра нарыли -
Надгробья чинные
Всем тем, кого в бездне скрыли.
Их очертания
Меняются раз за разом, -
По злому манию, -
Так море мутит нам разум.
Оно заботится -
Как выманить нас из дома?
Оно охотится...
Охотимся на него мы!
CANIS MAJOR[2]
Со блещущим оком
Созвездие Пса
К востоку свершает
Прыжок в небеса.
Сносимый на запад,
Глядишь на восток,
И все-то тебе
Не закончить прыжок.
Я дольняя псина -
Полаю с тобой,
Со Псиной Небесной,
Объятою тьмой.
БЛАЖЕННАЯ НОША
Рыбак у цирюльника в кресле. Кругом
Разложены кисточка, бритва, гребенка.
Болтают по-свойски о том и о сем.
Сейчас на приколе стоит плоскодонка.
На якоре - словно ушла на покой.
Завалена по борт охапками лилий, -
Точь-в-точь ровно давеча - свежей треской,
Когда от Георговой банки отплыли.
И, судя по грузу, тот час недалек -
Дождаться бы только погоды хорошей, -
Когда плоскодонка, и в ней рыбачок,
Отправится вновь за блаженною ношей.
СЧЕТ ЖИЗНИ
На полпути был родничок.
Вблизи валялся черепок,
Которым возчик черпал воду,
Пока его ждала подвода
И на хозяина уныло
Косилась старая кобыла.
А стоило когда-нибудь
Кобыле тяжело вздохнуть,
Как тот, который воду пил,
Ей непременно говорил:
"Смерть веку нашему ведет
По вздохам, дескать, свой подсчет,
И с новым вздохом каждый раз
Все ближе наш последний час".
Пусть поговорка и права,
Но я бы на ее слова,
Что всуе поминают смерть,
Такой бы наложил зарок,
Чтобы никто их больше впредь
Произнести уже не смог.
Да лучше пусть все сразу прахом
Идет, чем дни считать со страхом.