До сих пор не могу понять как так случилось, что мы подружились. Когда мы были детьми, наши дома были через улицу, но добрососедских отношений между нашими семьями не случилось: мой отец, ярый республиканец, на дух не переносил заносчивого демократа Питера Хейза. Мать Джордан, Тереза, была необщительной и слишком рьяной католичкой — считала, что мы тут все грешники и даже здороваться с нами при встрече недопустимо. И тем не менее, как-то я шел домой из школы с одноклассниками и увидел эту странную девчонку, которая пыталась разнять дерущихся уличных котов. Они исцарапали в кровь ей руки, порвали платье, но это ее не останавливало. Я с удивлением наблюдал за развернувшимся действием и не понимал — то ли она была смелой и самоотверженной, то ли просто сумасшедшей. Тогда я не выдержал и кинулся ей на помощь, схватив за шкварник одного из хвостатых скандалистов. Коты испугались подмоги и бросились в разные стороны. После все в царапинах и грязи мы уныло тащились по улице до ее дома и молчали. Когда мы подошли к воротам особняка Хейзов, я робко попросил прощения: «Прости пожалуйста, что не смог толком помочь спасти твоего кота. Давай завтра вместе поищем его?». На что Джордан улыбнулась во весь рот и заявила: «Это не мой кот. Я просто гуляла и наткнулась на них.» Как же я тогда рассердился! Меня исцарапали и извозили в грязи напрасно. Ранки кровоточили и щипали, было обидно и больно, и я, заорав на всю улицу «Чокнутая!», унесся к себе домой. Через пару месяцев ее перевели в мой класс, посадили за соседнюю парту, и постепенно мы стали общаться. Кто бы мог подумать, что наша дружба проживет до самого колледжа?..
— Хватит пить просто так, точно старики. Я хочу танцевать! — заявила она и повернулась ко мне, сверкнув глазами. Джо взбила пальцами волосы на затылке, придавая им объем, и принялась аккуратно ставить пластинку в старенький виниловый проигрыватель, притопывая ногой от нетерпения. В ней было удивительно много энергии и жизнелюбия в отличие от меня, ее меланхоличного друга. И иногда вспышки этой солнечной энергии Джордан напрягали меня и грозили разнести все вокруг к чертям собачьим.
В комнате зазвучал голос любимого нами Бо Диддли, и она начала танцевать вокруг меня, без оглядки отдаваясь задорному звучанию его песни «Road Runner». Окинув пустой бокал задумчивым взглядом, я колебался: не лучше ли остановиться сейчас, пока не поздно? Но, черт возьми, я так устал за последние полгода, сводя концы с концами, и на душе скребли такие кошки, что соблазн махнуть на все рукой был слишком велик.
— Эдди! Давай со мной! — воскликнула она, ритмично двигая узкими бедрами, отчего черное короткое платье в стиле Бриджит Бардо откровенно задиралось и оголяло ее молочную кожу. Я не отрывал от нее взгляда и от души посмеивался над тем, как она кривляется и беззвучно подпевает Диддли, не забывая при этом еще и пускать сигаретный дым кольцами. — Немедленно поднимай свою распрекрасную задницу, дружище, и танцуй со мной!
Плеснув себе еще порцию бурбона, я выпил его залпом, желая расслабиться и забыться: мысли скакали галопом. Если Джо все бросит и уедет, то я, не раздумывая, отправлюсь за ней следом. Все равно куда. Хоть на Луну полечу, будь она не ладна.
Я давно знал, куда зовут ее мечты: она то мечтала стать актрисой, то моделью, то всем сразу, купаться в деньгах, ездить на красном кадиллаке «Эльдорадо» 1953 года, и чтобы ее лицо красовалось даже на банках томатного супа.
Во многом наши стремления совпадали. С той лишь разницей, что мне хотелось серьезно заниматься музыкой. С самого детства я грезил о собственной рок-группе, колесить по всему миру с концертами и быть кумиром миллионов, особенно девушек, которые бы на каждом нашем выступлении безудержно осыпали нас нижним бельем. Главное — мне хотелось оставить след в истории, придумать и успешно внедрить свое новое видение в культуру рок-н-ролла. Очень часто во сне я представлял себя на вершине музыкального Олимпа, и рядом со мной были все великие музыканты нашего времени, плечом к плечу. Вдруг эта картина снова так ярко встала перед моими глазами, что я подскочил с пола, готовый прямо сейчас все бросить и укатить за горизонт навстречу музыке, славе и народной любви.
— Я поеду с тобой! — Заявил я, подойдя к ней сзади, взял ее за острые танцующие плечи и развернул к себе. — Слышишь? Сделаем это вместе!
Она ответила широкой белозубой улыбкой и порывисто обняла меня, а в глазах ее мелькнуло то ли облегчение, то ли радость — спьяну было сложно разобрать. Особенно в этот момент, когда я остро ощущал, как она, взмокшая от танцев, прижималась ко мне всем телом и как неистово стучало ее сердце. Медленно огладив ее волосы и спину кончиками пальцев, я несмело опустил ладонь на ее поясницу и смял влажную ткань платья. До изнеможения хотелось сорвать его с Джо и коснуться ее тела своими руками. Мое дыхание потяжелело, и я до боли прикусил себе губу, сдерживая себя и молясь, чтобы мое тело ничем не выдало себя. Уловив звук моего судорожного вздоха, подруга хихикнула мне в грудь и мягко оттолкнула от себя. Ее глаза возбужденно поблескивали в приглушенном свете, но то было от алкоголя и танцев, а не от меня.