Купив себе в итоге мороженое, я вызвала номер мужа.
— Ты мне не доверяешь даже в таком простом деле? — спросил он сквозь смех и шум машины. — Мне жена прислала картинку.
— Ты сейчас гонишь?
— Нет, не гоню…
Ладно, к этой лжи я привыкла. Переживу.
— Тогда пока. Созвонимся вечером. Я пошла смотреть амфитеатр и купаться.
— Счастливая, — Слава тянул слова. Значит, улыбался. — Я тоже пойду плавать. В озеро.
— У меня вода теплее… — протянула я вместе с высунутым языком.
— Ты мне язык показала, да? — догадался муж. — А мне сейчас холодный душ и нужен. После разговора с тобой.
— А что я тебе такого сказала?
Божечки боже… Когда уже мы придумает что-то новенькое? Все наши разговоры, как заезженная пластинка. А эра винила давно канула в небытие, никто даже компакт-диски уже не вспоминает.
— Ненавижу пустую постель. Ты это знаешь.
— Не смей пускать туда Стэллу!
— Тогда возвращайся быстрее! Меняй билеты. Пусть Алка там одна отдыхает. Найдет себе какого-нибудь мачо…
— Алка? Найдет? Не смеши мои тапочки…
— Твои тапочки сожрала собака…
— А ты новые не купил?
— Забыл. Прости.
— Вот так ты ждешь меня домой…
— Я тебя на руках отнесу с порога до спальни или лучше вообще до катера.
Я сжала губы, чтобы подавить настолько тяжелый вздох, что его непременно услышали бы на другом конце уши, для которых он не предназначался.
— Янусик, обещай, что ты больше никогда не оставишь меня одного с тещей. Обещай! — повторил он как-то уже совсем резко и даже грубо.
Ну что там моя мать успела ему наговорить? Что мы плохие родители и поэтому сын не хочет ехать к нам на лето? Но ему двадцать лет и у него отличные от рыбалки интересы! Ну, мы, конечно, возможно и плохие родители, но кто тут идеальный? Она, что ли? Я просто претензий не предъявляю. Да и вообще в восемнадцать лет ушла из родительского дома.
— Обещаю, — прошептала я в трубку. — Держись! Ты у меня лучший.
— Янка, я скучаю. Очень. Я тебя больше никуда не отпущу.
— Я знаю, — не стала я спорить.
Иголка когда-нибудь сотрется, и пластинка замолчит. Да и потом ему сейчас очень тяжело одному в осадном положении. Нельзя было оставлять ему с тещей один на один, нельзя… Я не только плохая мать, но еще и плохая жена… Не берегу нервы мужа.
— Слава, возьми собаку и отведи ее в лес за земляникой. На участке она, наверное, уже все сожрала.
— Она даже твою розу сожрала.
— Вы ее что, не кормите?
— Это она так злится, что ты уехала без нее…
«Остановите музыку… Остановите музыку…» Или разговор.
— Ладно, Слав, я пойду. Здесь жутко жарко. Я хочу купаться.
— Звякнешь вечерком?
— А вдруг у тебя посудомойка не заработает и ты будешь злой, как черт?
— У меня все заработает. Давай, смотри только за буйки не заплывай.
— Слушаюсь! Пока, Слав.
Я сжала айфон в руке — горячий, как черт. И как я… И атмосфера в доме. Хоть действительно все бросай и лети в Хельсинки. Но жалко Алку… Все-таки ей хуже, чем мне. У нее муж козел, хоть она в этом и не признается. А у меня — стойкий оловянный солдатик. И день простоит, и ночь продержится. А там можно и объявить родителям, что финское лето закончилось. Ё-мое, забрала отца к себе, чтобы дать матери передышку, а она устроила мне веселые каникулы. Не делай добра, не получишь зла… от родственников!
С такими мыслями я дошла до самого синего на свете моря. И самого желанного — лучше опустить в соленую воду тело, чем душу, а мне действительно порой очень и очень хочется плакать. Спасибо, мамочка, большое… надо было не нам собаку заводить, а ей — или морскую свинку… А мне нужно быстрее закончить осмотр амфитеатра и найти пути-выходы на пляж. Долго я все равно не высижу на каменных сиденьях под палящим солнцем. Может, вообще не заходить внутрь и на сэкономленные деньги купить новое лимонное «эладо» или бутылку ледяной воды?
И я уже почти засунула обратно в телефон оставшуюся от двадцатки сдачу, как поняла, что очередь у ограды совсем не очередь в кассу, а толпа вокруг моего клоуна. А ведь говорил, что будет выступать у церкви и я специально обходила центр города стороной. Не специально, конечно, просто не планировала туда идти — Рим интересовал меня гораздо больше соборов. А сейчас, насытившись античностью, мне хотелось купаться. Уйти? Или я сумею незаметно проскользнуть к кассе и не смутить мальчика?