Мадам Лефу тоже закричала и отпустила леди Маккон. Обе дамы бросились к окну и выглянули наружу.
Анжелика жалкой искореженной куклой лежала внизу. Вероятно, свою встречу с землей она тоже планировала несколько иначе.
— Ты упустил ту часть моего распоряжения, где я говорила, что она нужна мне живой?
Лицо Танстелла побелело.
— Так значит, она погибла? Я убил ее?
— Нет, она упорхнула в эфир. Разумеется, ты убил ее, ты…
Танстелл обезопасил себя от гнева госпожи, рухнув на пол обморочным веснушчатым мешком. Алексия обратила упомянутый гнев на мадам Лефу. Побледневшая изобретательница, не отрывая глаз, смотрела вниз, на упавшую горничную.
— Почему вы в меня вцепились?
Мадам Лефу открыла было рот, чтобы заговорить, но ее прервал звук, напоминающий топот бегущего стада слонов, и в дверях показались оборотни стаи Кингэйр. Люди, делившие с ними кров, то есть леди Кингэйр и клавигеры, все еще оставались под воздействием Анжеликиного сонного зелья. Раз оборотни очнулись и примчались сюда, значит, мумия наконец-то была окончательно и бесповоротно уничтожена.
— Пошевеливайтесь, дворняжки! — раздался за их спинами неистовый рык.
Стая рассосалась так же быстро, как и появилась, и в комнату вошел лорд Маккон.
— О, прекрасно, — проговорила его жена, — ты очнулся. Что так тебя задержало?
— Здравствуй, моя радость. Что ты нынче поделываешь?
— Будь так добр, прекрати меня оскорблять и позаботься о Айви и Танстелле, хорошо? Им обоим может понадобиться уксус. Да, и приглядывай за мадам Лефу. А мне нужно осмотреть тело.
Отметив выражение лица супруги и то, как она в целом себя ведет, граф не стал с ней спорить.
— Я так понимаю, речь о теле твоей горничной?
— Откуда ты знаешь?
Неудивительно, что леди Маккон была уязвлена. В конце концов, она лишь недавно во всем разобралась. Как муж посмел опередить ее на шаг?
— Она в меня стреляла, припоминаешь? — фыркнув, ответил он.
— Ну ладно, мне лучше спуститься к телу.
— Ты надеешься, что горничная окажется живой? Или же, наоборот, мертвой?
Леди Маккон цыкнула зубом.
— Ну-у, с мертвой будет меньше писанины. А с живой — меньше вопросов.
Граф небрежно махнул рукой:
— Тогда приступай, дорогая.
— Однако же, Коналл, ты ведешь себя, будто это твоя идея, — раздраженно сказала его жена, тем не менее уже поспешно выбегая за дверь.
— И я решил жениться именно на ней, — обращаясь к оборотням, сказал граф. В его голосе звучали смирение и приязнь.
— Я все слышу, — немедленно отозвалась леди Маккон.
Она быстро спустилась по лестнице. Да, норма физических упражнений на сегодня уже определенно была выполнена. Проложив путь среди все еще спящих клавигеров, Алексия выскочила на парадное крыльцо и, воспользовавшись случаем, проверила, как там мумия (от той осталась лишь лужица коричневой грязи). Парасоль уже не испускал смертоносный туман, очевидно, полностью исчерпав его запас. Нужно будет позаботиться о дозаправке, потому что большая часть боеприпасов уже израсходована. Алексия со щелчком закрыла зонт и вместе с ним устремилась в обход замка, туда, где на влажной лужайке неподвижно лежала исковерканная фигурка Анжелики.
Остановившись на некотором расстоянии, леди Маккон потыкала ее навершием парасоля. Когда никакой реакции не последовало, она нагнулась, чтобы получше разглядеть упавшую. Без сомнения, Анжелика была не в том состоянии, которое можно изменить при помощи уксуса. Ее голова сильно отклонилась набок, потому что шея была сломана в результате падения.
Леди Маккон вздохнула, выпрямилась и уже собралась отправиться восвояси, когда воздух вокруг тела завибрировал. Такую вибрацию можно наблюдать вокруг жарко горящего пламени.
Никогда прежде Алексия не становилось свидетельницей антиродов. Как и обычные роды, это явление в общем и целом считалось в приличном обществе несколько чересчур вульгарным, а потому не обсуждалось, но насчет того, что происходило с Анжеликой, никаких сомнений быть не могло, ведь перед леди Маккон возник слабый мерцающий силуэт ее мертвой служанки.
— Так значит, ты вполне могла пережить укус графини Надасди.
Призрак смотрел на нее. Одно невыносимо долгое мгновение он словно приспосабливался к новым условиям своего бытия — или небытия, раз уж на то пошло. Избыточная часть Анжеликиной души просто парила в воздухе.
— Всегда знала, что могу быть чем-то еще, — ответила Былая Анжелика. — Но вам пг’ишлось меня остановить. Мне говог’или, вы опасны. Я думала, это оттого, что они боятся вас, того, кто вы есть и на что способны. Но я только сейчас поняла, что они боятся вас и саму по себе. У вас нет души, и это влияет на ваш хаг’актег’. Вы не только запрг’едельная, из-за этого вы еще и думаете не так, как все.
— Я могу это допустить, — ответила Алексия. — Трудно сказать наверняка, ведь мне ни разу не представилось случая подумать не только своей головой, но и чьей-то чужой.
Призрак, покачиваясь, висел в воздухе прямо над телом. Еще некоторое время его привязь будет совсем короткой и не сможет растянуться, пока труп не начнет разлагаться. Лишь по мере того, как этот процесс станет набирать обороты, призрак Анжелики сможет все сильнее удаляться от ее тела, обреченный на деградацию, постепенно погружаясь в безумие и становясь полтергейстом. Не самый приятный вариант загробной жизни.
Француженка смотрела на свою бывшую хозяйку.
— Вы позаботитесь о моем теле, или позволите мне сойти с ума, или пг’ямо сейчас прг’оведете экзог’цизм?
— Сколько возможностей, — довольно резко проговорила леди Маккон. — А что бы предпочла ты?
Призрак не колебался:
— Я хотела бы уйти сейчас. БРП заставит меня шпионить, а я не хочу г’аботать пг’отив моего роя или моей стг’аны. И сойти с ума не хочу.
— Выходит, у тебя все же есть моральные принципы.
Трудно было сказать наверняка, но, кажется, призрак улыбнулся, услышав это. Призраки всегда были не более чем посмертным энергетическим сгустком; существовала научная гипотеза, что каждый из них — это физическое воплощение памяти о себе самом.
— Их куда больше, чем вы думаете, — сказала Былая Анжелика.
— А что я получу взамен, если проведу экзорцизм? — поинтересовалась Алексия — недаром же она была запредельной.
Былая Анжелика вздохнула, хоть у нее не было больше легких, которые могли бы качать воздух. Леди Маккон даже стало интересно, как призраки умудряются разговаривать. Возможно, потом это надо будет обдумать.
— Я полагаю, вас мучает любопытство. Пг’едлагаю сделку. Я честно отвечу на десять любых вопг’осов. Потом вы дадите мне умег’еть.
— Зачем вы все это делали? — мгновенно и без колебаний спросила леди Маккон: это был самый легкий и самый главный вопрос.
Былая Анжелика растопырила десять призрачных пальцев и загнула один из них.
— Потому что графиня пообещала мне укус. Кто же не хочет вечной жизни? — Она помолчала. — Только Женевьева.
— Почему ты пыталась меня убить?
— Я никогда этого не пыталась. Моей целью была лишь Женевьева. У меня ничего не вышло. На диг’ижабле я охотилась за ней, и стг’еляла в нее тоже. Вы — неудобство, она — опасность.
— А отрава?
Былая Анжелика загнула уже три пальца.
— Это не я. Думаю, миледи, кто-то хочет вашей смег’ти. Четвертый вопг’ос.
— Думаешь, это мадам Лефу пытается меня убить?
— Думаю, нет, но с Женевьевой все непросто. Она ведь… как вы сказали? Она умна. Но если бы она хотела вас убить, тут лежало бы ваше тело, а не мое.
— Так зачем вам понадобилось убивать изобретательницу?
— Это пятый вопг’ос, миледи, и вы тратите его на Женевьеву? У нее есть кое-что мое. Она требовала, чтобы я забг’ала это обратно, а иначе грозилась рассказать об этом всему миг’у.
— Что может быть настолько ужасным?
— Она могла сломать мне жизнь. Графиня настаивает: никакой семьи. Она не кусает тех, у кого есть дети, так сказано в вампирском эдикте. Это не самое важное пг’авило, но она очень щепетильна в таких вещах. И я начинаю понимать, что она права, когда вижу, как леди Кингэйр усложняет жизнь вашему мужу.