Я хорошо это знала, потому что была свидетелем изрядной доли происшествий в этом городе. Но это никогда не останавливало моего папашу, от того чтобы тащить меня на свои рабочие делишки.
— Не отставай, Каро, — рявкнул он, когда его компашка показалась на виду.
Утреннее солнце не достигало этого закоулка, и холодный ветер трепетал в моих волосах, оседая на голые руки.
— Я должна быть в школе, папа. У меня контрольная по физике сегодня.
Он быстро взглянул на меня поверх плеча, выражение его лица лишь в незначительной степени выражало чувство вины.
— С утра я позвоним им. Сказал, что у тебя болит горло.
От разочарования под моей кожей вспыхнул гнев, окрасив лицо красным. Я склонила голову, позволив своим коротким волосам упасть на щёки.
— Да расслабься. Это просто выходной. Ты должна быть благодарна. Когда я был ребёнком, я бы убил за то, чтобы мой старик отмазал меня от школы. Напишешь свою контрольную завтра.
— Не в этом дело. Меня не волнует, что я не в школе. Я не хочу быть здесь.
Он хмыкнул.
— А, да? Тогда ты никогда не будешь успешна в том, чем занимаешься.
Я замерла на месте, как вкопанная. Он обвиняет меня в этом? Меня? Я даже не знала, что и сказать. Все слова, аргументы и яростные мысли, что я хотела обрушить на него, застряли на моём сухом языке словно пробка.
Поняв, что я не иду за ним, он развернулся и прошёл несколько шагов назад ко мне. Он взглянул на группу мужчин, зависших между ржавой дверью и сочащимся мусорным баком.
— Да ладно тебе, Каро, я пошутил, — заверил меня он, хотя мы оба знали, что это неправда. — Роман попросил об услуге. Вот в этом грузовике. Есть груз… и он стоит нашего времени, так ведь?
Я вызывающе вздёрнула подбородок.
— Я думала, что ты больше не будешь заниматься этой фигнёй. Думала тебя повысили.
Его нос, похожий на луковицу, покраснел.
— Меня повысили. Это всего на один раз. Я им нужен. А мне нужна ты.
Мой отец, Леон Валеро, недавно преодолел путь от высококлассного мальчика на побегушках до букмекера. Он работал на братьев, которые управляли организованным преступным синдикатом в подпольях Вашингтона. Они не были самой большой группировкой, либо же печально известной компанией, но за эти годы они приобрели репутацию, с которой нужно было считаться.
Мой отец работал на них дольше, чем я жила на этом свете. Букмекерство должно быть лучшей работой, чем та, которой он занимался до этого. Букмекер заслуживал большей доли уважения в организации и большей зарплаты. Он делал ставки на всё, на что можно было ставить, выплачивал выигрыши и выбивал дерьмо из тех, кто не мог оплатить свои долги.
Это повышение должно было означать большую стабильность для меня. Он не должен был так много отсутствовать. Он должен был больше зарабатывать. И он больше не должен был брать меня на свою работу.
Обещания, обещания.
— Слушай, — сказал отец. — Здесь Фрэнки.
Я взглянула на единственную девчонку моего возраста, с которой мне дозволялось играть.
Её волосы почему-то были ещё темнее чем мои, хотя я всегда считала свои волосы чёрными. Её больше походили на чернила. Или на нефть. Сегодня она спрятала их под шапкой.
— Это потому что Фрэнки сделает всё что угодно, чтобы доказать, что она не принцесса.
Отец проигнорировал мой комментарий. Он знал, что я права. Но проблема была в том, что она была принцессой. По крайней мере двое из нас могли судить об этом.
— Ты нам нужна, Каро, — он понизил голос, продолжив: — Фрэнки и Гас не имеют и половины тех шаров, что имеешь ты. Без тебя ничего не может произойти.
Я закатила глаза и уставилась на увитую плющом кирпичную стену, которая окаймляла переулок, однако моё внимание было захвачено кое-чем ещё. Вообще-то не кое-чем, а кое-кем. Кем-то новым.
Я могла распознать всех обычных игроков. Это были парни, которым доверяли мой отец и его боссы. Большинство из них были настолько взрослыми, что я называла их дядями. Как будто если бы они стали частью нашей и без того неблагополучной семьи, это сделало бы их лучше. В лучшем случае они были головорезами, в худшем — убийцами, преступниками или торговцами наркотиками. Но с этой ложью я смирилась. Дядя Брик. Дядя Винни. Дядя Жирный Джек. Моя жизнь была поучительной сказкой.
Когда мы были детьми, Фрэнки была единственной девчонкой, которую я по-настоящему знала. Были девочки в школе, но ни одна из них не проявляла ко мне внимания. Я была бедным, печальным изгоем, девочкой, которая коротко стригла свои волосы, потому что у неё не было матери, которая научила бы её плести косички или, черт возьми, завязывать маломальский хвостик. По этой причине мы с Фрэнки и были близки. Нелегко было расти в этой стае животных. Но она не посещала мою школу. Она ходила в одну из этих пафосных частных школ, где их каждый день заставляли носить юбки и гольфы. И как осиротевшая племянница трёх братьев, управлявших синдикатом, она, по моему мнению, по сути была королевских кровей, и уж точно выше в пищевой цепочке.