Моя голова повернулась назад, чтобы посмотреть на оружие. Я сделала это?
Это произошло по моей вине?
Я почувствовала тошноту.
Даже хуже, чем тошноту.
А что может быть хуже тошноты?
Смерть.
Я почувствовала себя мертвой.
— В чем дело, миледи?
Мы с Фрэнки одновременно издали возглас отвращения. Гас был на два года старше нас, но гораздо глупее.
Его улыбка дрогнула, но всё же он скользнул по стене и уселся рядом со мной. Он толкнул меня плечом.
— Неожиданная пижамная вечеринка?
— Очевидно, что так.
Он принялся теребить шнурки.
— Они должны были позволить вам, девчонки, прийти ко мне домой или что-то в этом роде. Отстойно, что мы должны болтаться здесь.
Дом Гаса был очень похож на дом Фрэнки, потому что в нем была охрана. Его отец был бухгалтером Воров, основой третьего уровня сверху, командуя всей организацией. Оз был безумно умен. Я не все понимала в том, что он делал, но из того, что говорила Фрэнки, её дяди ничего не могли сделать без него.
А ещё он был самым настоящим злодеем.
Это был его второй лучший жизненный навык. На первом месте математические навыки, а садизм на втором. И он передал свою злость и гениальность своим детям. Аттикусу досталось зло, а Гас был гением. Но также он нёс бремя безумия своего отца.
Я уронила голову на костлявое плечо Гаса.
— Не такая уж и плохая идея. Ты должен пойти и сказать отцу.
Он тяжело выдохнул, отчего его губы сжались.
— Да, конечно. Проще самому себе надавать по морде, чем сделать это.
Мы все посмотрели туда, где Оз стоял в кучке с тремя паханами и одним из их заместителей, Рокко. Мои губы скривились, а руки сжались в кулаки. Я решила добавить Гаса в свой список беженцев. Когда-нибудь я вытащу их обоих.
Однажды мы будем свободны от этого места.
Гас рассмеялся, и это меня поразило. Я посмотрела на него, и он кивнул подбородком в сторону новенького.
— Что он делает?
Мы втроем наблюдали, как он бесцельно бродит по комнате, наблюдая, как мужчины распаковывают коробки, пока они не велят ему убираться. Затем он подходил к другой группе и зависал с ними, пока и они не гнали его.
Было очевидно, что он делает — учится. Вопрос был в том, для чего?
— Это правда, что он живет у тебя? — спросила я Гаса.
— Да, видимо, у него не было дома, и Роман не хотел, чтобы он жил на улице. Особенно после сегодняшнего вечера.
Толстый Джек повернулся и замахнулся на него, а Сойер поспешил в темный угол склада. Очевидно было, что Сойер, сам того не осознавая, испытывал свою удачу перед этими парнями. Раньше они с удовольствием гладили его по голове, но теперь он мешался, пока они пытались работать.
— Из него выбьют все дерьмо, — пробормотала я.
— Не-а, — возразил Гас. — Теперь он один из них. Роман сделал это официально после того, как доставили груз.
Мое сердце подпрыгнуло к горлу.
— Что ты имеешь в виду?
— Каро, он Шестерка. Они приняли его сегодня утром.
Я не могла расслышать свой вопрос из-за бурлящей крови.
— Как это?
Гас указал подбородком на ящики с пушками, ружьями и другим оружием.
— А ты как думаешь? Либо он шестерка, либо труп. Они сделали ему одолжение.
Я вскочила на ноги, прежде чем смогла отговорить себя, и поспешила вдоль стен склада, стараясь никому не попадаться на пути. Я нашла его зависшим в темноте, наблюдающим за операцией так, словно завтра ему предстоял тест. Его руки были скрещены на груди, голова склонена вперед, глаза жадно следили за каждой ужасной и незаконной вещью, происходящей перед ним.
Он даже не обратил на меня внимания, когда я подошла к нему. Я хлопнула его по плечу, наконец-то привлекая его внимание.
— Я хочу посмотреть.
Когда он не поспешил с ответом, я снова шлепнула его по руке.
— Я хочу увидеть её, Сойер. Покажи мне.
— Что тебе показать? — прорычал он, наконец бросив на меня быстрый раздраженный взгляд.
— Гас сказал, что тебя приняли. Я хочу увидеть доказательства.
Он потер рукой рот и продолжал смотреть на мужчин. Его братьев. Его воров в законе.
— Покажи её мне, — требовала я. А потом я сломалась. Чувствовала я себя ужасно: виноватой и ответственной. Я вовсе не этого хотела. Не хотела, чтобы с ним произошло подобное. Я просто хотела… Я просто не хотела, чтобы он погиб. — Пожалуйста, Сойер.
Наконец он повернулся ко мне. Глаза его были твердыми и жесткими, готовыми к предстоящей жизни — будто бы он имел хоть малейшее представление о том, во что только что ввязался.