И в равной степени боялась его сына, который в данный момент сжимал мою шею так сильно, что я знала, он оставит синяк. Он толкнул меня к пахану, и я споткнулась, прежде чем выпрямилась.
— Эта девчонка обокрала тебя? — спросил Борис у Аттикуса.
— От нее одни неприятности, — проворчал Аттикус. — Я был сосредоточен на работе. Она стояла у меня на пути. Я не обратил внимания, хоть и должен был.
— И это её вина? — спросил Дмитрий низким, угрожающим голосом.
Лицо Аттикуса вытянулось.
— Она карманница. Она ворует для своего отца. И она хороша в этом деле.
Все его обвинения были правдой. И ни одно из них не было похоже на комплимент.
Это были преступления, за которые следовало наказывать.
Грехи, подлежащие осуждению.
— Твой отец — букмекер? — спросил Александр, не сводя глаз с моего отца, который молча стоял в нескольких ярдах.
Не защищая меня.
У меня сдавило грудь, но я сумела ответить.
— Д-да. Леон Валеро.
Глаза Романа сузились.
— А ты?
— Каро Валеро.
Три брата обменялись многозначительными взглядами, которые я даже не надеялась расшифровать.
— Ты недавно помогала с поставкой телевизоров? — спросил Рокко.
Я кивнула.
— И контейнеров два месяца назад, — я закрыла глаза и усилием воли заставила свои нервы убраться с дороги памяти. — И этой… этой штуки в банке.
— Сколько тебе лет? — спросил Роман.
Мое сердце упало в желудок и начало плавать вокруг, делая круги, постоянно отказываясь возвращаться туда, где ему было место.
— Д-десять.
Роман ткнул подбородком в сторону Аттикуса.
— Он прав, на счёт того, что ты хороша в своем деле, да?
Я пожала плечами. Его вопрос походил на ловушку.
Роман не нуждался в лучшем ответе.
— Что ты у него украла?
Мои руки дрожали от страха, и я начал потеть. Я не могла ему показать. Я, конечно, не могла сказать ему — и не только потому, что нервничала. Это, должно быть, плохо бы закончилось для меня
— Покажи ему, Каро, — потребовал отец издалека.
Шестеро мужчин, возвышавшихся надо мной, уставились на отца из-за того, что он заговорил без разрешения. Теперь я боялась за него.
Просто чтобы привлечь их внимание, я подняла руки, которые были прикрыты рукавами моей толстовки. Мужчины снова повернулись ко мне. Аттикус крепче сжал мою шею. Дрожащими пальцами я вытащила его бумажник.
Аттикус выхватил его у меня, быстро проверяя, есть ли в нем деньги.
— Здесь была стодолларовая купюра, Каро.
От ярости он тяжело сглотнул. Я играла в рискованную игру. И я проигрывала.
Но прежде чем я успела отдать деньги, заговорил Александр.
— Ты хочешь сказать, что она увела твой бумажник прямо у тебя из-под носа? И теперь, стоя перед нами, она продолжает тебя грабить?
Аттикус ничего не ответил. Но яростный взгляд говорил все за него.
— Девочка, — засмеялся Александр, — откуда у тебя столько смелости?
Я быстро покачал головой.
— Это… это не смелость.
Александр продолжал пристально смотреть на меня. Все они смотрели. С выражениями, которые я прочесть не могла. Я чувствовала себя экзотическим животным в зоопарке, запертым, выставленным на всеобщее обозрение, в ожидании выступления.
— А что ты собиралась делать с деньгами? — осторожно спросил Роман.
— Купить шоколадки, — солгала я. — И ещё я хочу новую куклу.
Понятия не имела почему, но всё люди считали, что девочки моего возраста хотят именно этого.
Аттикус издал возмущенный звук.
— Отдай их. Игра окончена, Каро. Ты хорошо повеселилась, но теперь тебя поймали.
Только Роман поднял руку, чтобы остановить меня.
— Девочка заработала эти деньги.
Мы с Аттикусом ошеломленно молчали. Что?
— Нет, — возразил Аттикус, придя в себя. — Это мои деньги.
— И ты потерял их из-за ребенка. Это твоя вина, а не её. Пусть это послужит тебе уроком, Аттикус. Ты хочешь быть вором, но тебя обвела вокруг пальца карманница.
Я почувствовала, как поражение Аттикуса пронзило его тело. Если он не ненавидел меня раньше, то наверняка возненавидел сейчас. И он определенно убьет меня.
— А теперь возвращайся к работе, — приказал Дмитрий. — После сегодняшнего вечера тебе ещё больше понадобится твоя зарплата.