Как и всех нас.
— Похрен, — пробормотал Аттикус, разворачиваясь и направляясь в противоположную от Гаса сторону.
— В девять, — крикнул ему вслед Сойер.
Аттикус ответил, подняв средний палец вверх.
Сойер провел рукой по лицу.
— Какой же он мудак, — глядя на Фрэнки, он спросил: — Он всегда был мудаком? Или это что-то, что с возрастом становится только хуже?
— Он всегда был мудаком, — ответила Фрэнки. — Но чего ты ожидал от первенца Освальда Усенко? Каков отец, таков и сын.
Сойер пожал плечами.
— Оззи не так уж плох.
Мы с Фрэнки уставились на него. Оз регулярно выбивал дерьмо из Гаса и Аттикуса, пока они не стали достаточно взрослыми, чтобы дать отпор. Он заставил обоих своих сыновей вступить в эту жизнь. Может быть, Аттикус пошел добровольно, но Гас никогда не хотел этого, никогда не хотел быть частью всего этого. И Оз был жестоким ублюдком по отношению к своей жене.
Единственная приличная вещь, которую когда-либо делал Оз, — он принял Сойера, когда тому больше некуда было идти. Но все знали, что это было потому, что Роман приказал это сделать. Гас и Сойер были примерно одного возраста. Это имело смысл для всех, кроме Оза.
Еще один ключ к разгадке запутанной жизни Сойера до синдиката.
— Ладно, дамы, увидимся, позже. С тобой все будет в порядке? — вопрос Сойера был адресован мне.
— Все нормально, — быстро ответила я. — Вот, позволь мне вернуть тебе твое пальто.
— Мы пойдем в магазин за новым, — предложила Фрэнки. Затем с лукавой улыбкой она добавила: — Может быть, мы снова столкнемся с теми парнями в торговом центре. Но на этот раз ты должна дать этому парню свой номер. Он был таким горячим, Каро.
Голубые глаза Сойера вспыхнули.
— Что за парень?
О боже мой. Я собиралась убить Фрэнки. Точно. Это было так неловко. И все будет только хуже. Мои ярко-красные щеки угрожали вспыхнуть в любую секунду, и тогда я подожгла бы пальто Сойера, а потом просто умерла. Я бы просто сгорела и умерла от унижения.
— Что за парень, Шестёрка? — Сойер использовал прозвище, которое он придумал для меня с тех пор, как нам исполнилось десять.
— О, да просто ребята из частной школы, которых мы встретили в торговом центре в прошлые выходные, — продолжала болтать Фрэнки. — Один из них был так увлечен ею. Он был как будто одержим.
— Фрэнки, хватит, — прорычал Сойер. — Я спросил Кэролайн.
Я облизнула пересохшие губы. Никто никогда не называл меня полным именем. Вообще никогда. Кроме Сойера. И только изредка. Например, когда мы были только вдвоем. Или прямо сейчас… когда он был явно разгневан.
— Кэролайн, — твердо повторил он.
Прочистив горло, я завозилась с молнией его пальто.
— Как она и сказала, просто ребята из частной школы. Они просто прикалывались. Мы даже не знаем их имен.
— И все же они тебе понравились? Или один? Тот горячий парень?
Мог ли его взгляд стать ещё более интенсивным? Я была удивлена, что он до сих пор не разрубил меня надвое.
— Он мне не понравился. Боже, я его даже не знаю.
Сойер шагнул ближе ко мне, и это не было ни милым, ни защитным, ни приятным. Он пытался запугать меня. Он пытался быть крутым парнем, за что ему и платили наши боссы.
— И это то, чего ты хочешь? — он толкнул меня. — Ты хочешь поближе познакомиться с этим парнем из частной школы?
Я бросила на него быстрый взгляд, прежде чем снова вернуться к молнии, изо всех сил пытаясь расстегнуть её по заевшему шву. Вот чёрт! Рядом с ним я всегда была неуклюжей идиоткой. И прямо сейчас это меня бесило!
— Может быть. Он казался милым. И, что приятно, я почти уверена, что в его планы на сегодняшний вечер не входит взлом с проникновением или крупная кража.
Сойер крепко схватил меня за запястье, не давая мне сорвать с себя пальто и швырнуть ему в лицо.
— Да, но в твои входит. Не забывай об этом, когда будешь играть в богатого ребенка в городе.
Я была так зла, что могла бы поклясться, что вот-вот выдохну огонь. Он взывал к моей неуверенности. К каждой её части. Меня даже не интересовал этот глупый мальчишка из частной школы. Честно говоря, он был высокомерным придурком, и мне не понравилось, как он ухмыльнулся мне. Вот почему я не дала ему свой номер. И даже не назвала своё имя. Фрэнки упомянула его только для того, чтобы вывести Сойера из себя.
И это обернулось против нас обеих.
— Не беспокойся обо мне, Сойер. Я могу за себя постоять. Работа на первом месте, верно? Всегда?
На его челюсти ходили желваки, безмолвный гнев вибрировал в нем. Все знали, что Сойер был мальчиком на побегушках у пахана. Он сделает для него все, что угодно. Эта работа была его жизнью.